– Возможно, так оно и есть. Меня травили наркотиками по меньшей мере двумя способами. К счастью, Нестор крепок. Наверное, меня спасли выпивка и табак. Два этих яда предохраняют от остальных.
Она кинула на меня умоляющий взгляд, и я заткнулся.
В тонких и нежных ручках моей секретарши клещи творили чудеса. Хотя я потерял немного кожи, в конце концов браслет поддался.
– А теперь поспешим, – сказала Элен.
Я смотрел на жалкие останки Марион.
– Ее надо бы приодеть.
– Вы бредите.
– Мои отпечатки на этих шипах и коже... они, должно быть, повсюду.
– Боже мой, – простонала она. – Неужели мы никогда не выберемся отсюда?
Пока я наспех одевался, Элен, преодолевая отвращение, принялась протирать своим носовым платком все поверхности, где могли бы оставаться следы моих пальцев. Можно сказать, она все шипы пропустила через свои руки. Когда, наконец, она завершила свой жуткий труд, я склонился над Марион и закрыл ей глаза. И живой и мертвой она повидала немало мерзостей.
Я проснулся в незнакомой постели и незнакомой комнате. Уголок этот вроде бы мне знаком, но явно не мой. В этом я был убежден несмотря на царивший вокруг относительный мрак, затруднявший серьезный осмотр. Слишком надушен, женственен. Разве что я добровольно поменял пол, как это стало модно с некоторых пор. И чего только я не творил со своим телом!.. Вместе с Марион, к примеру! Бог ты мой! Марион! Невозможно! После страшного перепоя я стал жертвой кошмара, вызванного этой сменой постелей. Об этом красноречиво свидетельствовали и страшная боль в башке и мое лихорадочное состояние. Тут я спохватился, что причиной моего пробуждения было чье-то появление в комнате. Я заворчал. Этот кто-то, оказавшийся особой женского пола, подошел к кровати и взял меня за руку.
– Вам лучше, мэтр? – осведомилась нежным голосом Элен.
– Сойдет... ну, почти... потому что... гм... Значит, мне не приснилось?
– Увы, нет.
Я припомнил, как, словно в тумане, спускался по лестнице страшного дома, опираясь о перила и поддерживаемый своей секретаршей. Ноги подкашивались, голова кружилась, тошнило. Вроде бы мы никого не встретили. За каждой дверью слышалось одно и то же: стук ложек о тарелки с вечерним супом. На улице Монторгей мы смешались со все еще плотной толпой запоздавших хозяек, осаждавших лотки крикливых торговцев. Перед зданием НОПИ мы, должно быть, схватили такси, но об этом я уже ничего не помнил...
– ...И если не ошибаюсь, я у вас?
– А вы неплохо соображаете!
Я усмехнулся:
– Пожалуй! Особенно в последние дни... Если вода поднимается до уровня первой площадки Эйфелевой башни, я не исключаю вероятность того, что на Сене наводнение. По-моему, я вполне трезво мыслю, а? Но, Боже мой, что подумает ваша надзирательница?