Тонкая сигара у него в руке погасла, но он не обратил на это внимания.
Он возмущался вероломством Джонни. Тот нарушил omerta[5], выступил против своих. В суде парень дал против него такие показания, что те едва не повлекли пожизненного заключения. Не говоря уже о тех деньгах, которые пришлось истратить на поиски предателя.
Однако из памяти дона Ренцо ускользнула одна деталь.
Тридцать лет назад, ещё до рождения Джонни, его отец, как большинство его друзей, стремился засвидетельствовать Ренцо свое почтение. Уже в то время видно было, что тот скоро станет важной персоной, и каждый старался как-то подчеркнуть свою преданность.
Дон Ренцо забыл, что принял тогда приглашение стать Джонни крестным отцом.
Сквозь щели в жалюзи в номер Чарли Морана начали пробиваться серые лучи рассвета. В дверь тихо постучали.
Просыпался Моран мучительно медленно. Он протер глаза, сел в постели и спустил ноги на пол.
Стук в дверь повторился.
— Кто там? — буркнул он.
— Нас прислал ваш друг из Бруклина.
Сказано было достаточно точно. Если парням поручили такую работу, то вряд ли назвали имя заказчика. Они наверняка никогда не слышали имени Лоренцо Капеллани.
— Минутку, — хрипло выдохнул частный детектив.
Пройдя в ванную, он сполоснул холодной водой лицо, сунул в рот таблетку, запил её, и только после этого открыл дверь.
В комнату бесшумно вошли двое и прикрыли за собою дверь. В их поведении не было ничего угрожающего, да и выглядели они вполне прилично. Один был высоким и худым, с резкими, словно тесаными чертами, другой — плотным и коренастым, с веснушчатым круглым лицом. Выглядели оба дружелюбно и разговаривали весьма любезно.
Высокого звали Старрет, а коротышку — Уайтхед. Один был из Монтаны, другой — из Техаса. Уроженцы тех мест, где отцы с малолетства приучали мальчишек к охоте, они уже к десяти годам профессионально владели ружьями и пистолетами. Годам к четырнадцати становясь погонщиками скота, привычек обращаться с оружием они не теряли. Потом оба попали в «зеленые береты», где ещё усовершенствовали свою технику и научились новым трюкам в искусстве убивать себе подобных.
Во Вьетнаме они почувствовали вкус к насилию, который впредь их уже не покидал. А вернувшись домой, оказались в Неваде и долго бедствовали, пока кто-то в Лас-Вегасе не предложил им занятие, вполне соответствовавшее их наклонностям.
Большую часть времени они присматривали за порядком в одном из отелей-казино на Стрипе. Но время от времени срывали недурной куш за работу, подобную нынешней. У обоих были жены, дети и симпатичные малышки в Лас-Вегасе.