"Я так счастлива..."
Он вспомнил, как затянул петлю на шее Люсиль Бало, и его кольнуло раскаяние. Зачем он это сделал? Нет, совсем не со скуки, как он тогда сказал Софи, чтобы как-то оправдаться, и совсем не для того, чтобы проверить свою находчивость и хладнокровие. Ему пришлось признать, что он убил девушку по какому-то, даже для него не понятному внутреннему побуждению. Какая-то внутренняя сила заставляла его: "Иди и убей!" И он был не в силах противиться ей. Неужели это именно то, что люди называют безумием? Однако сейчас, лежа в постели рядом с Жаннетт и чувствуя у себя на шее ее дыхание, он чувствовал себя вполне нормальным и здоровым, как и любой другой человек в мире. Он представил себе ту деятельность, которую развила сейчас каннская полиция. Достаточно только одного промаха с его стороны, и его немедленно схватят. "Виноват, но признан невменяемым..."
Что его ждет, если присяжные вынесут такой приговор?!
Не в силах больше лежать, он осторожно откинул простыню и поднялся. Подойдя к окну, он несколько приподнял жалюзи и посмотрел на залитую ярким солнцем улицу. Люди шли по своим делам. Джой взглянул на отель "Лазурный берег".
У входа стоял жандарм, а чуть поодаль - полицейская машина, с антенной, тянущейся к небу. Это зрелище нагнало на Джоя тоску. Он стоял неподвижно, не в силах оторвать глаз от жандарма - этого символа грядущей его гибели.
- Джой... что у тебя с рукой?
Он вздрогнул и быстро оглянулся. Жаннетт смотрела на него, отбросив простыню. Она лежала обнаженная и была так хороша, что у него заколотилось сердце.
- С рукой? Ничего... - Он отошел от окна.
- Но у тебя... посмотрел бы.
Он взглянул на три длинные глубокие царапины от ногтей Люсиль Бало.
- Ах, это... - он пожал плечами. - Ничего страшного. Я оцарапался о гвозди.
- Это больно?
Его обрадовала ее заботливость. До сих пор никто не интересовался, больно ему или нет.
- Не беспокойся, пройдет, - утешил он ее.
Он подошел, сел на кровать и прижался к ее губам. Она слегка вздрогнула, но прижала его к себе.
- Бедный, бедный Джой...
Она вдруг почувствовала подступающие к глазам слезы и схватила его в объятия. Джой тоже обнял ее и бурно, неистово и любовно овладел ею.
Когда он снова проснулся в восемь часов утра, Жаннетт уже не было в постели. Он вскочил, вне себя от охватившей его тревоги. Метнувшись к столу, он начал искать в брюках свой револьвер. В это время открылась дверь и в комнату вошла Жаннетт с подносом в руках. Она была в джинсах и в белой кофточке. Она улыбнулась, но увидела выражение лица Джоя, и улыбка медленно сползла с ее лица.