— Ты поедешь, — объявил Салим, — но следует поторопиться.
Они поспешили к рынку, куда утром Салим привез дыни. Здесь он познакомил Дэнни с Хаканом Гултепе, крупным парнем с густыми черными усами и ртом, полным золотых зубов. Хакан заулыбался и дружески похлопал Дэнни по плечу.
— Он не понимает по-английски, — сообщил Салим. — Но это не важно. Главное, ты с ним доедешь до Бингёля. Дальше пересядешь в автобус. Хакан высадит тебя у отогара, так что не заблудишься. Денег я тебе дам — нет, нет, это обязательно, тем более что сумма не такая уж большая, — и ты сядешь в автобус до Кайсери, а оттуда есть прямое сообщение с Анкарой. — Он написал все подробно на обороте визитной карточки и протянул Дэнни вместе с купюрой в десять миллионов лир.
Дэнни не знал, что сказать.
— Я верну…
Салим пожал плечами:
— Вовсе не обязательно. Помогать страждущим велит ислам. Кроме того, я хочу, чтобы ты знал: в Турции живут не только плохие люди.
— Салим…
— У тебя есть мой адрес. Доберешься до дома, пришли сообщение по электронной почте. Хорошо?
— Обязательно.
— Тогда счастливо. — Они пожали друг другу руки.
Салим зашагал прочь и вскоре скрылся за фургонами. Дэнни проводил его взглядом и влез в кабину грузовика, который оказался близнецом салимовского, только кузов был заполнен с верхом мешками с фисташками. Хакан Гултепе осветился золотозубой улыбкой, двигатель закашлял, и под звуки восточной мелодии, льющейся из приемника, грузовик двинулся в ночь.
До бульвара Ататюрка, где находилось посольство США, было далеко, но добраться туда Дэнни мог лишь пешком. От щедрот Салима остался примерно миллион. Этого хватало на сандвич, но уж не на такси. Он ел на ходу, покачиваясь в такт призывным выкрикам муэдзина.
Через полтора часа наконец показался родной флаг, и Дэнни встрепенулся: «Неужели я дома?» Как выяснилось, пока еще нет.
Он всегда думал, что служащие американских посольств для того и существуют, чтобы помогать американцам. Своим гражданам, которые встретились на чужбине с трудностями. Черта с два.
Дэнни принял чиновник, молодой человек примерно его возраста. Однако на этом их сходство заканчивалось. На Дэнни были подаренные Салимом брюки хаки и поношенная футболка, а чиновник — в безупречном темно-синем костюме, белоснежной рубашке и красновато-коричневом галстуке. На столе лежала принстонская газета «Тори».
Дэнни усмехнулся, обнажив зуб. Конечно, осуждать парня за то, что он так одет, у него нет права, но все же… принстонская «Тори». Это уж слишком.
Чиновник слушал рассказ Дэнни, откинувшись на спинку кресла, даже не пытаясь скрыть скуку и презрение.