— Так… — сказал я.
П забрал у меня газеты.
— Что, правдиво звучит?
— Потом хлопот не оберешься, — ответил я. — Когда придет время вносить ясность во всю эту путаницу.
— Ничего, все утрясется, — невозмутимо сказал П. — Нам это не впервой.
— А что отец Анджелы? — спросил я. — Он тоже нам помогает?
Улыбка П сделалась каменной.
— С большой неохотой, — был ответ. — Но всеми силами. Поверьте моему слову.
— Удивительное дело, — сказал я. — Мне казалось, старик начнет бить копытом. Не стерпит такой шумихи в бульварной прессе. К тому же все это вранье.
— Господин Тен Эйк производит оружие, — тщательно подбирая слова, ответил П. — А эта отрасль промышленности имеет довольно тесные связи с федеральным правительством, которое играет роль основного потребителя ее продукции и потому строго следит за взаимоотношениями оружейников со всеми другими покупателями. Поверьте мне, мистер Тен Эйк не испытывает никакого желания прослыть в глазах властей несговорчивым человеком.
Я улыбнулся, представив себе, как этот старый морж топорщит усы и, сцепив руки за спиной, выдает несколько непечатных выражений, после чего выписывает чеки, жертвуя деньги в фонд республиканской партии. (Всякий раз, когда правительство больно задевает Тен Эйка и приводит его в ярость, что бывает довольно часто, он неизменно посылает очередное пожертвование в фонд республиканской партии. Он делает это, даже когда республиканцы находятся у власти, что бывает довольно редко.)
В этот миг в комнату вплыл Карп, распорядитель конспиративной квартиры.
— В чем дело, Р? Почему не едите? Кончайте завтрак, у вас сегодня куча дел, — сказал он и добавил, обращаясь к П. — Может, лучше оставить его в покое, сэр?
— Хорошо, — сказал П. Он встал, зажал под мышкой кипу газет и сказал мне: — Еще увидимся. Мы пробудем здесь, пока не стемнеет.
Они оставили меня в одиночестве. Я взглянул на свою снедь, зная, что слишком взволнован, чтобы есть, и уплел ее за обе щеки. Если битый час носишься вокруг озера, никакие тревоги, никакие дурные вести и намеки на более чем вероятную гибель не способны лишить тебя аппетита.
Под вечер Дафф переделал меня в «клопа». Я заполз в его лавку диковин, где он подал мне стакан воды и какую-то черную капсулу и сказал:
— Примите.
— Зачем? — спросил я.
— Пейте до дна, — велел он. — У нас еще много дел.
Я сунул капсулу в рот, запил ее водой, вернул Даффу стакан и поинтересовался:
— А можно мне узнать, что это было?
— Разумеется, — ответил он. — Микрофон.
— Что?
— Дня через три он из вас вылезет, когда поднатужитесь, — пояснил Дафф. — А в течение этого времени вы сможете записывать и передавать на расстояние все разговоры, происходящие в вашем присутствии.