– Где наши?!
Антошка ответить не успел. Солнце закрыла выпуклая фигура Степана Степаныча.
Антошка в первый миг решил, что это наяву возникла собака Баскервилей. Пискнул и уронил книгу. Пека, упав на пол, мигал и ничего больше не мог выговорить. Лошаткин шумно дышал, при каждом вдохе на треть увеличиваясь в объеме.
Потом Лошаткин заулыбался.
– Ну, вот и прекрасненько. Вот и добренько. Здравствуй, мой хороший, тебя-то мне и надо… – Потому что всё случилось так, что лучше не придумаешь. Вот он, прямо перед ним, этот птенчик, умеющий творить вещи из пустоты! Уж сейчас-то они договорятся!
– Мальчик, ты меня не бойся… Иди сюда…
В крайнем случае можно ухватить мальчишку в охапку, закутать в пиджак, унести в подвал магазина, а там уже не спеша побеседовать обо всем по порядку. Где-то пообещать всякие выгоды и радости, а где-то и припугнуть. Этот мальчик не то что нахальный и дерзкий Пека, долго не поспорит. Вон как вытаращился с перепугу и дрожит, будто прутик на ветру.
— Иди сюда, дитятко, – сказал Степан Степаныч совсем уже сиропным голосом.
Он ошибся. Антошка испугался лишь на секунду. Разглядев, что это не баскервильская собака, а всем известный Лошаткин, Антошка мигом пришёл в себя. И кое-что понял. Если не всё, то многое. А поскольку был он по характеру уже вполне ново-калошинский мальчишка, то отозвался соответственно:
– Сам иди, если надо. Врывается без спросу да ещё командует!
Степан Степаныч не командовал, а сладко просил. Но сейчас ощутил, как негодование вновь раздувает его. До треска в швах. Он попробовал сдержаться:
– Ай как некрасиво ты говоришь со взрослым… Я же с тобой по-хорошему… Ну иди ко мне.
Но скверный мальчишка в оранжевой майке с чудовищем не внял доброму тону. Он высунул трубкой язык, а затем сказал:
– Шиш на масле.
Степан Степаныч, тяжело дыша, стянул пиджак и взял его наизготовку. Как для ловли сбежавшего цыплёнка или мыши.
Маленький нахал не дрогнул, только слегка напружинил ноги. А растопыренными пальцами рук бессовестно показал дяде нос. Дядя взвыл и кинулся…
Степан Степаныч не учел в этот миг коварства другого скверного мальчишки. Пека успел подставить ногу, и Лошаткин полетел головой вперёд.
Это было похоже на удар чугунной груши, которой ломают старые дома. Степан Степаныч врезался в стеллаж со всякой аппаратурой, и на него посыпались доски, банки, ящики, приборы и мотки проволоки… Потом выяснилось, что ценные вещи не пострадали, но в этот момент звона и грохота было много.
Степан Степаныч, однако, сидел на полу не больше трёх секунд. Вскочил и вновь кинулся за Антошкой. Теперь Лошаткиным владели уже не коммерческие планы, а безоглядная злость. Поймать и р-разорвать на клочки!..