На военной форме человека, к которому он обращался, не было знаков различия; их не имел ни один из четверых, вышедших из низкого здания тюрьмы.
– Тюрьма такая маленькая? – спросила Франсуаз.
– Камеры находятся в подвальном этаже, – пояснил шериф. – Они вырублены в скале.
– Кто-то здесь начитался «Графа Монте-Кристо», – пробормотал я.
Комендант коротко кивнул головой. Высокий воротник его форменного кителя темно-зеленого цвета на мгновение отвернулся, и я увидел, что за складками первого воротника скрывается второй – белый и гладкий.
Комендант тюрьмы был священником.
– Идемте, – приказал он.
Он повернулся и пошел обратно, к низкой двери в каменной стене приземистого здания, которая, как оказалось, вновь была заперта изнутри.
Шериф направился следом за комендантом, не говоря ни слова; трое солдат, которые так и не опустили свои штурмовые винтовки, остались стоять на месте.
Они пришли в движение, только когда я и Франсуаз прошли мимо них. Четко, почти по-парадному развернувшись, они вновь взяли оружие наизготовку и замкнули шествие.
– Шериф был прав, когда говорил, что у них особая полицейская система, – заметил я.
– Наша мне нравится больше, – сказал а Франсуаз.
Комендант остановился перед массивной железной дверью; теперь я мог рассмотреть, что она глубоко уходит в пазы, вырезанные в камне стены. Ее невозможно было выбить, и почти невозможно открыть иначе, кроме как изнутри.
Я даже сомневался, что ее можно взорвать.
– Они даже не потребовали у нас документы, – вполголоса произнесла Франсуаз, обращаясь ко мне.
– Какой смысл спрашивать пропуск у людей, которых ведут в тюрьму под дулами автоматов? – заметил я в ответ
Вертолет не прекращал движения, рассекая лопастями воздух и все же не трогаясь с места Комендант стоял, расправив плечи и подняв голову; наконец что-то в глубине стены щелкнуло, и дверь начала откатываться, исчезая в каменной толще.
– Камера, скрытая в стене, – негромко пояснил я. – Они не доверяют ни пропускам, ни системам безопасности. Дверь открывается только для командующих офицеров.
– Только для коменданта, – поправил шериф.
Дверь перестала двигаться, открывая узкий проход; только один человек мог протиснуться в него; комендант тюрьмы вошел первым.
– А если он упадет за углом и сломает ногу – охранники останутся запертыми внутри? – поинтересовался я.
– Это лучше, чем позволить сбежать тем, кого здесь держат, – отвечал шериф.
Потолок коридора был низким, и мне приходилось наклонять голову. Я не мог определить, где находятся источники света, но короткий туннель был озарен приглушенным красноватым сиянием.