– Вот что, майор… – (так и сказал, без «товарищ»). – Сына вы успели поломать изрядно. – Вряд ли сейчас его можно вернуть в отряд, не приживется после всего, что было. Но одно для него я все же сделать могу. Если я узнаю, что вы еще раз ударили мальчика, я гарантирую вам свидание с военным прокурором. Я, помимо всего, корреспондент центральной прессы и обладаю определенными полномочиями.
Розовость несколько спала с майорских щек. Он не возмутился, не заспорил. Пообещал, что примет во внимание мои слова, и распрощался.
Сестра говорила, что больше он Стасика не трогал. Впрочем, скоро она ушла из отряда. Боюсь, что из-за брата: трудно было вспоминать случившееся.
А про Стасика его одноклассники рассказывали, что с ним «вроде все нормально». Учится не хуже других, ни в чем плохом не замечен. Вскоре опять стал ходить в пионерском галстуке…
Мне, однако, от такой «нормальности» было не легче. Я понимал, что во многом виноват отряд и прежде всего я сам. Надо же, придумал тогда: «Вероломство!» Никакого вероломства не было, был страх задерганного, не наученного доверию к людям мальчонки, зажатого ужасом между собственным папашей и живущими по соседству хулиганами. Ему бы рассказать в отряде, как грозит ему шпана, однако доверия к себе отряд воспитать у мальчишки не успел , соседские хулиганы и жулики были ближе, грозили реальной опасностью, страх (который и дома, и на улице) заслонил все на свете…
Впрочем, Стасик – это все же только грустный эпизод давнего прошлого. В конце концов, и в отряде-то этот мальчишка был всего полтора месяца. Другой пример, который помнится и сейчас, через тридцать с лишним лет, гораздо драматичнее. Никак не назовешь его эпизодом. Потому что Женька был в «Каравелле» несколько лет, со второго класса по седьмой. Казалось – кровь от крови, плоть от плоти отряда.
Недавно один из взрослых друзей «Каравеллы», работающий на киностудии, отыскал там в архивах документальный фильм «Ветер и паруса». Двадцатиминутная лента, снятая в 1970 году, о набирающем силу ребячьем парусном отряде (на яхтах мы тогда ходили только первый год). Хороший фильм, он, говорят даже взял тогда какой-то приз в Мурманске, на конкурсе документального кино про море (хотя моря в нем ни капли, только наше Верх-Исетское озеро). Ну и вот, смотреть бы сейчас на себя молодого, на ребятишек того времени (у некоторых теперь уже внуки), предаваться сладкой ностальгии по прошлому и радоваться, что отряд жив до сих пор. Но… там в кадрах везде горнист Женька.
Без него невозможно было представить тогда отрядную жизнь. Вот он в фильме про Золушку играет лихого чертенка, вот он на палубе балтийского тральщика дует в блестящий горн, подавая сигнал к началу морской игры; вот несется под парусом над волнами; вот смеется вместе с друзьями-мушкетерами, салютуя рапирой летнему утру… Фотоснимки, кадры хроники, игровые фильмы… Он был с нами в Москве, в Риге, в Севастополе на барке «Крузенштерн», где тогда снимался гриновский фильм «Рыцарь мечты». Веселый нрав, готовность взяться за любое дело, обаятельная улыбка. Артисты на «Крузенштерне» звали его «Джон Ланкастер», потому что вторым Женькиным именем было веселое прозвище Джон…