Затем воображаемые - или реальные? - крики оборвались, погасла вспышка на экране, и в шлеме стало темно и тихо. Как в космической пустоте.
Молчание нарушал лишь издевательский хохот Чивайста, которому было абсолютно наплевать, что произошла трагическая, непоправимая ошибка. Чем больше угроблено мягкокожих, тем лучше чувствует себя воинственный призрак смерти. А если кому-то что-то не нравится, что ж, с Чивайста взятки гладки. Команда «Пуск» была дана, отмены не последовало, коррекцию произвёл он сам, - в такой ситуации никаких дополнительных запросов или указаний не требует ни один самый гуманно-идиотский устав.
- Прямое попадание, командир! - Чивайст захлёбывался от смеха. - Отличная работа. Жаль, если ошибочка вышла с тем, куда мы вмазали, а то бы светила нам такая премия - закачаешься!
В этот момент подшлемное пространство заполнил шквал торжествующих голосов из командного пункта крепости. Победные возгласы перекинулись с командного пункта на залы дежурной смены, на кубрики и каюты экипажа, на все помещения станции. «Бородино» торжествовало победу. С монитора ободряюще улыбался Игорю сам главный колдун крепости, пребывающий в полной уверенности, что в этот момент в космосе догорают осколки сбитого американского ударного крейсера, коварно подкрадывавшегося к русской станции.
Только сейчас Игорь осознал, что во всей космической крепости он единственный (по крайней мере, из людей) знает, что случилась непоправимая трагедия.
Он сорвал шлем, мгновенно подхваченный и унесённый к потолку магнитным полем. Всё кончено, и всё ясно. Надежды, что всё случившееся окажется сном или галлюцинацией, - никакой.
Игорь невидящими глазами смотрел на панель управления пусковым пультом. Сердце бешено билось, тело колотила дрожь и скручивали судороги. Пот лил ручьём, словно тело пыталось смыть с себя грех души и разума.
Одна мысль молнией пронзала мозг офицера, повторяясь снова и снова.
Что я наделал? Что мы наделали?! Будь я проклят!