Отец разводящий не обиделся; напротив, вопрос ему, кажется, понравился. Он даже позволил себе улыбнуться, хотя и крайне мимолетно. Ответствовал же:
– Хороший вопрос, свидетельствует о том, что вы – люди серьезные. Уходя от мира, человек не уходит от денег, поскольку и они даны нам Господом, как и все остальное, и, оплачивая деньгами труд любого брата или послушника, не говоря уже о подопечных наших мирянах, оплачивая их, говорю я, мы таким способом выражаем им одобрение Создателя. Объяснил ли я понятно?
Питек кивнул. Иеромонах при этом сморщился так, словно жевал лимон, однако промолчал.
– Еще неясности?
Похоже, все прочее было понятно.
У ворот встретились с напарниками, мужами в расцвете сил и способностей, неизвестно только каких, однако уже с первого взгляда ясно было, что относиться к ним следует серьезно. Очень серьезно. Орден-то был как-никак воинствующим. И внимания уделять братьям надо было никак не меньше, чем всему, что будет увидено и услышано за день.
3
Вот уже почти полдня Вирга бродила по городу, подчиняясь, как ей казалось, неосознанному алгоритму: три поворота направо, потом столько же налево, угол за углом, улица за улицей – и снова вправо, и опять влево. Она не думала об этом, потому что все силы ее и все внимание были отданы глазам: увидеть, не пропустить, подбежать и сказать… Что сказать – она тоже не знала, была уверена, что нужные слова найдутся, когда придет их пора. А пока – шла и шла.
Этим путем, вовсе не ставя перед собой такой цели, она оказалась в давно знакомом месте – у Моторного вокзала; может быть, ноги, не получая никаких вразумительных указаний, сами предпочли нахоженный маршрут. Как-никак вокзал этот был ее вторым рабочим местом. И оказалась она здесь в самое время: как раз очередной ползун прибывал, дальней линии, из Синегарской марки. Оттуда, из мест, где крутились большие деньги, приезжали едва ли не самые лучшие клиенты, не прижимистые, щедрые, с них сколько ни запроси – заплатят не торгуясь (если не задирать цену сверх разумного, конечно). И сегодня ей, можно сказать, с ходу повезло: на нее прямо-таки обрушился вывалившийся из скользуна рослый, плотный, румяный мужик. И тут же облапил, приговаривая:
– Ах ты, красавица, как угадала – я ведь так и чувствовал: встретишь, не позволишь мне мимо пройти. Я на этот раз на две недели, а то и на три, дел накопилось – уже в рот заливаются. Боялся только, что у тебя все сдано, а как увидел тебя, прямо обрадовался… Ну, поехали?
Она же настолько была в других мыслях и переживаниях, что даже не сразу поняла – кто он и чего хочет. Потом, правда, спохватилась и опознала: мужик этот раньше уже дважды у нее останавливался, и воспоминания о нем были самые лучшие, действительно, можно сказать, нежданно-негаданно повезло – этот один стоил двух постояльцев обычных. Повезло бы. Если бы не сегодня, не сейчас, если бы не то странное состояние, в котором Вирга пребывала со вчерашнего дня… То непривычное ощущение, которое, между прочим, подсказывало ей, что сейчас не время искать постояльцев, не та пора, чтобы сдавать комнаты, наоборот – надо держать их пустыми и неизвестно к чему, но готовыми. И, высвобождаясь из его лап, она проговорила не очень вразумительно: