Лубовский еще нашел в себе силы отползти на несколько метров в сторону и потерял сознание. Окна его офиса были усеяны прильнувшими к стеклам служащими, но выйти на улицу никто не решался, никто не был уверен, что этот взрыв единственный, что за ним не прогремят другие.
Но других взрывов не последовало.
Пафнутьеву повезло — они с Шумаковым прибыли раньше «Скорой помощи», а милицейское оцепление сохранило и джип, и место взрыва в нетронутом состоянии. Шумакова что-то остановило, что-то он начал выяснять у капитана милиции, и Пафнутьев беспрепятственно подошел к джипу и заглянул внутрь машины. Он увидел то, на что надеялся, — на полу стоял небольшой портфель, сработанный из прочной натуральной кожи. Пожарники поспели вовремя, и кожа выдержала первый напор огня. Она обуглилась, ручка вообще перегорела и отвалилась, но содержимое осталось, по всей видимости, целым. Пафнутьев бестрепетно взял портфель и спокойно сунул под мышку.
Его находку заметил Шумаков и, оставив капитана, бросился к Пафнутьеву.
— Что это? — спросил он, запыхавшись.
— Похоже, портфель.
— Где ты его нашел?
— В машине.
— И что там?
— Не знаю.
— Надо открыть!
— Не здесь. — Пафнутьев был совершенно невозмутим и на все слова Шумакова отвечал, не задумываясь.
— Павел Николаевич, это очень важный вещдок!
— Я знаю.
— Надо ведь как-то закрепить его протоколом, свидетельскими показаниями, понятыми!
— Успеется.
— Давай заглянем, Павел Николаевич!
— Чуть попозже.
Вынув из кармана пиджака целлофановый пакет, оказавшийся достаточно большим, Пафнутьев запихнул туда обгоревший портфель и отряхнул пиджак. Теперь он выглядел вполне достойно, и мало кому в голову могла прийти мысль поинтересоваться, что именно он несет в пакете.
И снова за его спиной возник Шумаков.
— Может быть, стоит осмотреть его карманы, — спросил Пафнутьев, кивнув на распростертое тело Лубовского, — пока это не сделали другие?
— Ты думаешь, это допустимо?
— Что именно?
— Обшаривать карманы пострадавшего.
— Если этот пострадавший мой подследственный, если этот пострадавший мертв... То, думаю, допустимо. Вполне.
— А почему ты решил, что он мертв?
— Мне так показалось. — Пафнутьев честно поморгал глазами. — А ты думаешь, жив?
— Я в этом уверен.
— Почему?
— Он дышит.
— Да? — удивился Пафнутьев. — Тогда надо срочно «Скорую».
— Санитары перед тобой.
— Надо же! — восхищенно проговорил Пафнутьев и отошел в сторону.
Санитары сноровисто уложили бесчувственное тело Лубовского на носилки, вдвинули их в машину, и «Скорая» тут же отъехала, огласив окрестности переливчатыми воплями сирены.