— Побереги себя, Силач. Тебя предупредил главный хирург?! С этим не шутят!
— Я тебе не до конца передал его мысль. Он сказал, что есть два способа лечения двенадцатиперстной. Не вспоминать, как тебе плюнули в лицо, и успокоиться. Или попробовать голову им оторвать…
— А ты не боишься, что, как только ты шевельнешься, тебе самому оторвут голову? — серьезно спросил Тура.
— Боюсь, конечно. Ничего не боятся только психически ненормальные. Но я решил. Теперь решай ты. Я в твоем распоряжении. Не может быть, что два таких хромых батыра не уконтропупили Назраткулова вместе с Равшаном!
— А почему с Чингизидом?
— Кто был начальником горотдела, когда меня уничтожали? Равшан Гапуров. Кто сейчас стал начальником областного уголовного розыска? Чингизид! Тебя отправили на пенсию, потому что решили твое место отдать ему. Пак убит, ты на пенсии — чем-то вы сильно насолили… Это всех устраивает.
— Что ты предлагаешь?
— Дать им бой по всем правилам! Нам надеяться не на кого. Придется защищать себя самим. Как у тебя с Равшаном?
— Меня вышибли с такой скоростью, что я не успел с ним поговорить. А разговор есть. Как раз сегодня я говорил об этом с Какаджаном.
— А что там?
— Квартирная кража в Урчашме. На месте преступления вор оставил шприц со следами наркотика. Кровавый кусок бинта. В краже признался Уммат, несколько раз судимый. Он возместил ущерб. Четыре тысячи.
— При чем здесь Гапуров?
— Сдается мне, Уммат кражи не совершал. Все дело в этом шприце. Ни Уммат, ни потерпевший Маджидов — не из тех, кто сидит на игле, я снова проверил по картотеке.
— Зачем же ему возмещать ущерб?! А главное, откуда взял деньги?!
— В этом все дело. Деньги, возвращенные Умматом, вручал сам Равшан.
— Любопытно, — протянул Силач. — Когда тебя вызывает следователь?
— Завтра в девять.
— Может, попробуешь с ним поговорить?
— Да брось ты! Жалобное блеяние двух выгнанных раздолбаев! К тому же — с подозрительными на чистоту руками…
— Вот-вот! — Силач выжал сцепление. — Все правильно сказали, товарищ бывший начальник! Остается одно…
Он не договорил.
— Да, — кивнул Тура. — Надо самим найти убийцу Корейца.
Нарижняк допрашивал Халматова в том же кабинете. Окна были закупорены, работал кондиционер. В помещении казалось прохладно.
«Допрос возобновлен в 9 часов 12 минут…» — «Важняк» сделал отметку в протоколе, аккуратно положил на стол китайскую, с золотым пером ручку, удобно откинулся к спинке кресла.
Халматов снова обратил внимание на его загорелое лицо, худые, высоко открытые руки.
«Хорошо выглядит. Наверное, лет на двадцать моложе своих лет, — подумал Тура. — Он, видимо, лет на десять старше меня, а выглядит на добрый десяток моложе». Старая профессиональная привычка точно определять возраст собеседника жила уже за пределами служебной необходимости.