, и после соответствующей подготовки общественного мнения. Главные противники вступления в войну, по мнению Шторера, – «недостаточность экономической и военной подготовки»
9.
Шторер высказал надежду, что политика Суньера неизбежно в конце концов приведет Испанию к вступлению в войну. Тем временем оттяжка решения об официальном вступлении в войну на стороне Германии не помешала форсировать формирование «добровольческого» соединения для войны на Востоке. 27 июня 1941 года начальник итальянского Генерального штаба У. Кавальеро записал в своем дневнике: «Глава нашей миссии в Мадриде сообщил, что немцы вербуют в Испании добровольцев для отправки в Россию. Распространяются слухи, что и мы пошлем своих добровольцев. Муссолини заявил, что не видит в этом смысла, так как в Россию отправляются регулярные части итальянской армии»10. В Риме не усмотрели никакой разницы между тем, что делалось в Италии и в Испании. Государственные же руководители Испании прибегли к уловке, обычной в условиях военных интервенций: без официального объявления войны принять в ней самое прямое участие.
Более того, отправкой дивизии в далекую Россию они хотели заменить вступление в уже начавшуюся войну. Игра Франко была очевидна, во всяком случае, для тех, кого он хотел ввести в заблуждение. Чиано записал в эти дни: «Вклад «Голубой дивизии» в дело держав оси нельзя было бы сравнить с успешным осуществлением операции «Изабелла-Феликс»11. В беседе с Муссолини вечером 25 августа 1941 года в своей штаб-квартире Гитлер с горечью говорил об Испании, заявив, что эта страна «страшно его разочаровала»12.
При ретроспективном взгляде на ход событий замысел Франко также совершенно очевиден: он, «низведя эту интервенцию до «крестового похода» против коммунизма, стремился обойти вступление в войну против Англии», – отмечает биограф каудильо К. Мартин13. Еще в августе 1940 года, в дни подготовки операции «Изабелла-Феликс», в ответ на запрос Берлина о мотивах уклонения Испании от вмешательства в военный конфликт Шторер доносил, что «Франко стремится избежать преждевременного вступления в войну и, следовательно, такого длительного в ней участия, которое было бы не по силам Испании, а при некоторых условиях послужило бы источником опасности для режима»14. Франко не только и не столько, не хотел воевать, сколько не мог воевать. Нельзя всерьез говорить о воздержании Франко «по доброй воле» от вступления в войну, как это делает бывший политический директор испанского министерства иностранных дел Хосе Дусинаге в книге «У Испании есть право»