С двенадцати до двух часов дня кельнер переносит гору жратвы. И гости встают, дожевывая, чтобы уступить свои места следующим клиентам. Тот, кто не нашел места, просто выбирает кого-нибудь из заканчивающих трапезу, встает перед ним визави и ждет, когда тот встанет из-за стола. Некоторые театрально смотрят на часы и неодобрительно качают головами, если избранный ими кандидат на выход слишком медленно ест. Если кандидат – француз, то он тут же извиняется и начинает есть с такой скоростью, что глаза готовы вот-вот выскочить из орбит.
«Mais prenez votre temps. Je vous en prie. Нет, пожалуйста, не торопитесь, я вас прошу».
«Vous en faites pas, Monsieur. Не беспокойтесь об этом, мсье».
Затем они так долго извиняются друг перед другом, что новый клиент за это время тоже спокойно мог бы поесть.
После ресторана мы отправляемся в кинотеатр «Монж-палас». Показывают ужасный французский фильм. Маленького ребенка крадут цыгане. (Дальше этого они все еще не продвинулись!) Ребенок страдает, публика тоже, поэтому кто-то вдруг начинает свистеть:
– Assez! Довольно!
Я не понимаю этого. В целом французы производят самые плохие немые фильмы, и никто другой не страдает так от этих страшных фильмов, как сами французы.
Короче, ребенок сирота и страдает в фильме так ужасно, что просто душу выворачивает.
Неожиданно я слышу возле себя тихое хныканье. Я смотрю на Анн-Клер и чувствую смятение. Эта женщина втайне тоже страдает, лицо ее искажено, губы прикушены, слезы текут как горные ручьи в весеннее половодье.
– Ты спятила? Ты плачешь над этой штукой?
– Оставь меня, Monpti, оставь меня…
– Да как можно плакать от такой чепухи, чокнутая девочка?!
Позднее в фильме все неожиданным образом поворачивается в лучшую сторону. Цыган преследуют и настигают.
Взрыв аплодисментов в зале. Он относится не к фильму. Фильм остается большой дрянью, а зрители – исключительно нервные люди, они предпочитают скорую справедливость. Некоторые не могут сдержаться и рычат:
– Casse-lui la queule! Дай ему в морду!
Большое преимущество киносеансов в том, что можно курить и целоваться. Можно даже взять даму своего сердца на колени. В худшем случае сзади кто-нибудь крикнет:
«Ребята, или сдвиньтесь совсем головами, или немного разведите их в стороны. Так ничего не видно!»
Можно, конечно, и фильм смотреть.
В перерыве мы заходим в небольшое кафе напротив.
– Что тебе взять?
– Один «гран нуар»! – говорит она, просияв. Забавно, как многие здесь увлекаются черным кофе.
Даже в порцию кофе с кремом они кладут лишь одну чайную ложечку молока. Если хотят посветлее, кладут две ложки. Кто желает еще больше – рискует быть удостоенным презрительной реплики кельнера: «Значит, вы хотите одно молоко?!»