Надо было молиться.
Молитесь, и обрящете.
Бог, старик, отец, где ты там во Вселенной, дай мне чашку чая без рома, кусок хлеба с маслом. Масло не надо толсто намазывать, лучше пусть хлеб будет немножко потолще; если он не совсем свеж, это тоже ничего, а от масла, в конце концов, я могу совсем отказаться. Полчашки чая тоже достаточно. Бутерброд подождет до утра. Или только сигарету… Господь… отец…
«…сидя по правую руку Господа…»
Я не умею молиться. Я хочу только благоговейно думать о тебе. Тебе даже не надо делать никакого чуда. В рамках законных границ, без всякого шума. Да, как же… Только без сенсаций.
Неожиданно мне приходит мысль о сигарете, которую я однажды отложил и потом забыл про нее. Короче: примерно так.
У меня есть маленький медальон с образом Богоматери, я кладу его на стол. Кладу голову на руки и пытаюсь вспомнить все про сигарету.
Честное слово, сигарету я положил куда-то. Но куда? Куда? Клянусь, что сберег еще и бутерброд. Еще и неделя не прошла.
Я ищу на столе, в ящике стола. Ничего, нигде. Я проверяю даже относительные рубашки.
Когда я рассматриваю одну из рубашек, я обнаруживаю большое кровавое пятно. На другой то же самое. Свежие пятна крови. А вот и еще одно, хотя только что тут совсем ничего не было.
Я смотрю на свою руку.
С моей правой ладони стекает кровь. Рукав пиджака весь в крови – темное, пурпурного цвета большое грязное пятно.
Что со мной произошло?
В ужасе я иду к двери.
Но куда я иду? Хочу убежать от самого себя? Это случилось, когда разбилось стекло. Теперь я все понимаю.
Я становлюсь все слабее, даже кровь, столь необходимая для организма, покидает меня.
Но Бог бесконечно добр. Мне не надо пугаться, все решает большая-большая мудрость. Бог не хочет никакого чуда.
Он хочет сделать добро, но по-своему. Каким-то особым образом, так что я сам об этом ничего не узнаю.
Теперь я быстро умру. Быстро и с незначительными болями – чтобы затем вновь родиться, но уже богатейшим человеком.
Страдания очищают и облагораживают. Нужно страдать, даже голодать.
Молиться нужно тоже. Но почему попы такие красные и толстые?
Хвала Иисусу Христу.
Не знаю, когда я заснул, но среди ночи меня будит дикий вопль.
Это женские крики. Бьют женщину, бьют ночью.
Странно! Кстати, почему странно? Девушкой она быть не может, девушек по ночам не бьют. Такое бывает очень редко и происходит в крайнем случае после балов.
Я выглядываю в окно, слышны и другие, не столь громкие звуки. Вокруг темно, ни в одном окне нет света. Событие никого не интересует. Вот теперь можно бы и штаны выбросить во двор, но кто знает, может, как раз избивают обладательницу этих несчастных трусов. Ужасно. Вопль становится все громче, отчаяннее – и нигде никого, кто бы вмешался, пока эту несчастную совсем не прибили. Неужели никому нет дела до нее или просто никто ничего не слышит?