Это страшно, но совершенно излишне.
Сережка у этой женщины стоит намного больше, чем вся моя жизнь, а эта женщина давно уже не придает большого значения своим серьгам. Она давно уже не придает большого значения ничему, лишь собственная жизнь ей еще не опостылела. Но об этом заботится мсье в ее обществе, который короткими шажками неуклюже ступает за ней; он лыс, обладает потухшим взглядом и двумя мешками под ним. Конечно, он безумно любит эту женщину, только с последствиями все еще не может примириться.
Наконец снова появляется персонал, торжественная процессия приносит труп жившей еще недавно рыбы. Метрдотель снимает серебряную крышку гроба, под ней лежит распростертая на одре рыба, между листьями зелени, с выпученными глазами, немо и неподвижно. Во всяком случае, аминь. Зеленые листья есть нельзя, это я уже знаю; однажды я попробовал это сделать, было невкусно. Это только оформление. Счастье тому, у кого образование. Эта мысль почти веселит меня.
Итак, когда родился Карпио Лопе де Вега – в 1562-м или 1652-м? Ну а вечность? Сколько кусков сахара клал в кофе Бальзак? Он пил его без сахара. Так что со мной так просто не получится. Можно мне подать что угодно – меня не смутишь. Такие преступные рожи, и теперь они приносят мне рыбу.
Метрдотель демонстрирует высокую степень акробатики в сервировке. При этом его лицо преображается и теперь так же одухотворенно скучает, как у профессора, еще до операции узнавшего, что пациент не заплатит. Прежде чем взять в руки нож, он виртуозно вертит им в воздухе и в решающий момент подхватывает его. Такое можно видеть лишь в варьете. Там, правда, дешевле.
Рыба удивительно вкусна, поданный к ней соус тоже.
Тем временем дама и господин заказывают такую же маленькую черную испаряющуюся рыбку, и тут происходят поразительные вещи.
Выясняется, что из рыбы с помощью сапожного крема приготовляется паста для бутерброда, которую нужно есть на тосте.
Я тактично смотрю на двух фрачных господ за моей спиной. Они спокойны как статуи. По выражению их лиц невозможно установить, что приключилось со мной, хотя они определенно все видели – если и не впрямую, то через зеркало. Однако лица их невозмутимы. Представляю, как должны клокотать их внутренности.
Можно ли здесь потребовать порцию двууглекислого натрия? Вряд ли.
Зачем я ел маленькую черную рыбку ножом и вилкой? Ну что ж, по крайней мере у меня есть над чем поразмышлять.
Я бы еще поел от другой рыбы, но у меня ее неожиданно забрали.
Но зато мне наливают вина из другой бутылки, и музыка снова начинает всхлипывать.