– А что делать? В милицию звонить?… За булыжник, кстати, будь спокоен. Я его шампунем вымыла.
Мы оба прыснули. И я сказал:
– Надо ехать. В машине Стас и капитан Сычова.
Дарья отстранила нос от моей ключицы:
– А я?
– Даже не спросишь, куда ехать?
– Не собьешь, морда. Я спрашиваю: а я?
Я вздохнул:
– Ты со мной. Когда я полдня тебя не вижу, ей-богу, начинаю заболевать.
Дашка подняла на меня искрящийся взгляд.
– Я вообще на всех так действую.
Мы рассмеялись.
– Но прежде, – сказал я, – обрисуй в двух словах поведение двойника.
Дарья сделала глубокий вздох:
– Если в двух словах… Он уже не слишком притворялся тобой. Будто знал, что я ему не верю. Тем более что я обложила его матом, как перцовым пластырем. Ни разу еще подобных перлов не выдавала. Можно сказать, состоялась премьера. Он, конечно, жутко взбеленился, чем доставил мне большое удовольствие. Завопил, что я редкостная хамка, и стал теснить меня к окну.
Внутри у меня похолодело:
– Окно было открыто?
– Как обычно. Ведь было жарко…
– Ты сама его открыла?
– Да, после твоего ухода. А что?
– Двойник целенаправленно теснил тебя к окну?
Дашка посмотрела мне в глаза.
– Думаю, он хотел, чтобы я вывалилась. Но это не входило в мои планы.
– Господи, родная… прости.
Она потрепала меня за ухо:
– Молчи, дурак: видишь, я увернулась. Он попытался меня поймать, мы поиграли немного в догонялки. Потом позвонили в дверь. Я бросилась в прихожую. Двойник за мной не последовал. Смотрю в «глазок» – там Илюшка. Думаешь, я ему открыла? Черта с два. «Отвечай, – ору, – кто сидел за нами через парту?» А Илья, глазом не моргнув: «Олька Самарская и Генка Шувалов». Вижу, это не серый волк. Это вправду мой Гольдберг. В комнату мы вошли, держась за руки. Никакого двойника, будто растворился. Рассказала я все Илюшке, и он говорит…
За окном раздались раздраженные автомобильные гудки.
– Стас, – определил я. – Торопит и негодует.
Дашка потерлась носом о мой нос.
– Ну так поехали.
– Подождет. Что сказал Илья?
– Он сказал: «Очень странно. Если Глеб уверял, что сюда никто не проникнет, никто не должен был проникнуть». Потом Гольдберг подумал и добавил: «Конечно, если двойник – не голограмма, вопреки мнению нашего продвинутого Мангуста».
– Умница! – вырвалось у меня. – Какой же он умница!
Дарья подняла на меня изумленный взгляд:
– То есть ты хочешь сказать, что двойники в самом деле…
Я кивнул:
– Нечто сходное. – И вкратце изложил итоги эксперимента с двойницей и свою теорию о Внушателе, фантомах и способе их воздействия.
Дашка слушала затаив дыхание.
– Значит, – заключила она, – бегала я не от двойника, а от собственных глюков?