– Давайте поедим? – предложила она.
Медленными шагами он подошел к столу и сел. Хозяева постоялого двора вытащили для знатного гостя свой парадный сервиз: большие темно-синие тарелки с круглыми крышками, ручки которых были сделаны в виде позолоченных павлинов. Рукоятки приборов и оба подсвечника на три свечи были также из синего фарфора. Каролина сама взяла блюдо с латунной печи, сняла с него крышку и поставила на стол. Пряный аромат горчичного соуса, в котором лежало белое мясо сома, наполнил комнату. Хозяин сам поймал сома в Луаре, днем, еще до начала бури, о чем он успел шепнуть Каролине. Механическими движениями император подцепил пару кусочков, выпил глоток вина и опять впал в задумчивость.
Все то время, что она была в комнате, он ни разу не посмотрел на нее. Он сознательно избегал ее взгляда. Вот, значит, каким было их свидание! В этой неуютной комнате с выцветшими занавесками, потертым ковром и коричневыми от сырости стенами. Ей непроизвольно вспомнилась та ночь в Фонтенбло, роскошная комната, шелковые портьеры, мягкие ковры, изысканные яства. Но она чувствовала, что все это совсем не важно, во всяком случае для нее.
– Меня послал мой отец, – сказала она. – Все подготовлено… для вашего возвращения!
Он поднял голову и с сомнением посмотрел на нее.
– Вас ждут, ваше величество. Фуше на вашей стороне. И многие другие. Они все перейдут на вашу сторону, если вы решите вернуться в Париж. Париж ждет вас!
– Ждет меня? – произнес он едва слышно. И добавил: – Никто не нуждается во мне, никто не хочет меня.
Каролина заговорила снова, настойчиво пытаясь убедить его. Да слушал ли он вообще ее? Она чувствовала, что ее слова не доходят до него. Тогда она встала и подошла к нему. Она повиновалась женскому инстинкту, который говорил ей, что не слова сейчас нужны этому мужчине. Почти робко она обняла его, прижала склоненную голову к своей груди – и когда тихо прошептала его имя, все отчуждение между ними вмиг исчезло. Она закрыла глаза и запрокинула голову, когда он порывисто притянул ее к себе. Блаженство пронизывало ее. Прежде она противилась властной самоуверенной силе, исходившей от этого мужчины, не доверяя ей. Но теперь больше не существовало ничего, что бы разделяло их.
Каролина проснулась в объятиях мужчины от первого тусклого утреннего луча, пробившегося через занавески. Она продолжала лежать тихонько, чтобы не разбудить его, и наслаждалась близостью его тела. Прислушавшись к ровному дыханию, она нежно коснулась жестких, спутанных волос.
Каждая секунда прошедшей бурной ночи все крепче привязывала ее к этому человеку, к новой, неизведанной любви.