Я осторожно положил скрипку в футляр, чтобы выиграть время. Голос Франка лишал меня всяких сил… Не потому, что я испытывал сильный страх. Просто я знал, что с ним бесполезно притворяться. А он слишком хорошо понимал, насколько я слаб. В его присутствии я переставал ощущать себя человеком. Я сдался.
— Не говорите так громко, — сказал я.
— Поднимемся к вам.
Он последовал за мной, вышколенный, полный почтительности слуга. Но как только мы оказались вдали от посторонних взглядов, он снова стал фамильярным, взял стул и уселся на него верхом.
— Письмо из клиники меняет все, — проговорил он. — Мы немедленно примемся за работу… Полно, Кристен, не дуйтесь. Если Жильберта вам нравится, оставайтесь себе здесь, когда мы закончим дело с наследством. В конце концов, она ваша жена.
В Париже он советовал мне быть резким с Жильбертой. Теперь он предлагает мне нечто совершенно чудовищное, невероятное…
— Вы слишком противоречите самому себе, — заметил я.
— Когда я ставлю перед собой какую-то цель, я своего добиваюсь. Сейчас вы должны перевоплотиться в Поля де Баера и думать только об этом.
— Но еще вчера вы говорили, что не следует слишком торопить события.
— Возможно. Знаете ли, и мне случается ошибаться. Я убедился, что у Жильберты не возникло никаких подозрений. Она жалеет вас. Она сочувствует вам. Этим нужно воспользоваться. Вот, держите. Он достал из бумажника какой-то листок и развернул его.
— Это образец почерка Поля де Баера. Постарайтесь подражать ему.
Почерк был очень простым, без всяких завитушек, буквы были странным образом отделены одна от другой, что свидетельствовало об изменчивости и нерешительности характера покойного. Я уселся перед секретером. Наклонившись надо мной, Франк ждал. Никогда еще я не чувствовал себя таким безвольным, таким ничтожным. И все-таки я попытался точно воспроизвести каждое слово.
— Побыстрее, — сказал Франк. — Нет необходимости вырисовывать каждую букву. Наоборот, посмотрите, как они все у него упрощены. Де Баер, которому нечего было делать, вечно торопился.
Я снова взялся за работу. Прямые линии в буквах «м» и «н» как-то странно связывались между собой, но мне никак не удавалось изобразить это.
— Это придет, — сказал Франк. — Вам надо только каждый день упражняться. Не забывайте сжигать свои черновики. Когда вы станете искуснее, напишете ответ в клинику.
— Мне, вероятно, придется съездить в Кольмар? А не то что они подумают обо мне?
— Съездите, не бойтесь. Но позднее. И пусть вас не беспокоит, что подумает Жильберта. Итак, еще раз все вкратце: почерк, а потом те мелкие характерные черточки, о которых я вам уже говорил. Поработайте над этим. Надо, чтобы эти привычки стали для вас совершенно естественными. Исходите из того, что у де Баера аккуратность превратилась в настоящую манию… К примеру, всякий раз, когда он касался ручки двери, он тут же вытирал руки.