Лоб не терпел панибратства. Тыканье всегда ввергало его в отчаяние. Но он был так сильно озабочен, так нуждался в союзнике, что воспринял предложение Нелли чуть ли не с восторгом. В конце концов, снятая им преграда ни к чему не обязывала. А если так пойдет и дальше, то он кончит тем, что станет впадать в панику всякий раз, когда опрокинут на скатерть солонку или ненароком сложат крестом нож с вилкой. Тем не менее, воспользовавшись моментом, когда Зина уносила свою корзину на кухню, он ввернул Нелли:
— Вы думаете, это произошло по недосмотру?
— Мне бы очень хотелось так думать, — шепнул ему в ответ Нелли.
— Может быть, расспросить вашего фермера? Вы ничего не имеете против?
— Наоборот. Давайте! Познакомьтесь с ним… Лично у меня совершенно нет времени, а вечером мы все обсудим… Мне еще надо поставить в известность Мари-Анн.
Минуту спустя они сошлись в просторной гостиной. Зина выглядела не совсем прежней. Она изменила прическу — перевязала волосы на затылке бархатной лентой. И полностью отказалась от косметики. Что еще? А как она выглядела тогда, когда Лоб с ней расставался? Он чуть было не ответил себе: «Старше!» Теперь, когда у него появилась возможность понаблюдать за ней на досуге, его поразило, что ее жесты, слова отличались большей непосредственностью. Впрочем, непосредственность — не совсем точное слово, скорее, она стала чувствовать себя свободнее. В ней появилась гибкость, шлифовка, не приметные ранее и исходящие как будто бы из глубин тайного источника. Несомненно, под воздействием отдыха. А может, она вдруг почувствовала себя счастливее от новой встречи с ним?
«Должно быть, у меня дурацкий вид, — подумал Лоб. — Ни дать ни взять — жених на смотринах». По мере того как шло время, он все больше чувствовал себя скованным, неестественным. К счастью, Мари-Анн позвала Зину. Лоб, сделав вид, что поднимается к себе, выскользнул из дому. Он снова отправился на ферму. Бык пасся под деревьями. Ворота по-прежнему оставались на запоре. Собаки с лаем подошли обнюхать ноги Лоба, который не решался их отогнать. С фермы вышел мужчина и что-то крикнул на диалекте, не понятном Лобу. Собаки тут же отступились. Лоб объяснил, что пришел с хутора, что он друг супругов Нелли. Фермер жестом пригласил его войти. В закопченной кухне женщина пекла блины. Лоб ее узнал. Та самая, которая сопровождала Зину. Она встала, обнимая троих ребятишек, оробевших перед чужим дядей. Загородка… Бык… Это было выше ее понимания. Бык. Лоб приложил указательные пальцы к вискам… Смехота! Мужчина и женщина спорили между собой на своем грубоватом местном диалекте. Наконец мужчина, выйдя на порог, взвыл, как автомобильный гудок в тумане: