А в Новороссийске, откуда он улетел неделю назад, было еще сравнительно тепло, и деревья по склонам гор радовали глаз слегка привядшей зеленью, рассыпанной по густому, изобильному желто-красному буйству осенних красок. Море, сине-зеленое, засыпающее, плескалось в огромной чаше Цемесской бухты. Стояли в очереди танкеры, и по утрам над медленно остывающей водой вился белый, текучий пар…
И кричали чайки.
Тут тоже было море, но бесцветное, серое и мелкое.
Вчера Пименов долго стоял на берегу Финского залива, вдыхая сырой, солоноватый ветер всей грудью. Тут все было иначе, даже язык, на котором говорили питерцы, был стерильно правилен, словно здешняя сырость вымыла из него все краски и акценты. Губатый чувствовал себя чужестранцем и единственное, что удерживало его от того, чтобы броситься в аэропорт и немедля улететь туда, где помидоры пахнут помидорами, а на женских лицах даже в ноябре еще видны следы от поцелуев солнца – это сегодняшняя встреча.
Человек, с которым он должен был увидеться, уже ждал его на условленном месте – сравнительно свежий «Мерседес» цвета «антрацит», отплевывался от мелкой водяной пыли голубоватым выхлопом. За тонированными стеклами никого не было видно, но номер автомобиля был тот, что Борис Яковлевич назвал ему по телефону.
Губатый подошел к машине со стороны пассажира, постучал в окно, которое немедленно поехало вниз, и дребезжащий голос из темного нутра приказал ему:
– Назад садитесь. Вы Пименов?
Леха уселся на кожаные подушки, снял шляпу и провел ладонью по гладкой, словно бильярдный шар голове.
– Да, я Пименов, – подтвердил он.
– Документик можно? – поинтересовался Дребезжащий с переднего сидения. – А то времена нынче неспокойные.
Пименов протянул паспорт в промежуток между спинками кресел, и произнес, не скрывая иронии:
– Так я не наркотики к вам привез.
– Ну, – отозвался Дребезжащий, – если уж совсем доверительно, Алексей Александрович, то кто знает, что опаснее. Уж кто-кто, а вы понимать должны…
Пименов усмехнулся.
– Вы Борис Яковлевич?
– Нет, с Борисом Яковлевичем вы увидитесь через пару минут. Он ждет вас.
Дребезжащий протянул паспорт обратно.
– Я, конечно, понимаю, что это ничего не гарантирует, но для порядка лучше, чтобы мы приехали к нему сами. Только вы и я.
– Я… – Пименов даже слегка растерялся. – Я, в общем-то, один… А кто вы?
«Мерседес» плавно тронулся с места и нырнул в один из небольших переулков.
– Я? – переспросил Дребезжащий. – Я друг Бориса Яковлевича. Старый друг. Я обеспечиваю, хм-хм…
– Что обеспечиваете?
– Безопасность и прозрачность сделок…