Валери постучала в дверь и после некоторой паузы внесла поднос, на котором были две маленькие фарфоровые чашечки, чайник, сахарница, молочник и нарезанный ломтиками лимон. Юфру сидел совершенно неподвижно, лицо ничего не выражало, а взгляд был прикован к Кромеру.
В момент, когда Валери ставила поднос на стол, он мягким голосом произнес:
– Мне бы хотелось, сэр Чарльз, чтобы мы обсудили все возможные аспекты этого дела.
Кромер подождал, пока за Валери закроется дверь, и только тогда заговорил:
– В предыдущих беседах, мистер Юфру, мы говорили о том, что моему банку будут представлены документы, подписанные императором несколько месяцев тому назад. Тогда я заявил вам, что документы с просроченной подписью нами приниматься не будут. Должен, однако, заметить, что сама дата подписи не является единственной причиной нашего отказа, основанного на положениях инструкции. Речь идет о документах, которые могли быть подписаны императором уже после его отстранения от власти. Всем хорошо известно, что в последнее время он не был свободен в своих действиях. Конечно, у нас нет никаких оснований думать, что с ним плохо обращались. Но, как вы понимаете, мы, защищая права нашего клиента, в одинаковой мере вправе считать, что распоряжения, противоречащие его прямым интересам, могли появиться только в результате насилия. Иными словами, при тех обстоятельствах, которые вы, мистер Юфру, обрисовали, у нас могут быть оправданные опасения, что император был принужден поставить свою подпись под документами, которые составлены против его воли. По этой причине я боюсь, что мы не сможем рассматривать эти распоряжения в качестве достоверных и имеющих силу и, соответственно, принять их. Понимаете, дата сама по себе не имеет существенного значения, если в момент подписания император находился под арестом.
Юфру стал дышать несколько чаще – определенный признак внутреннего напряжения.
– Вы мне это серьезно говорите, сэр Чарльз? Ваш банк, имеющий самую высокую репутацию и широкие международные связи, откажется удовлетворить законные распоряжения одного из самых важных своих клиентов?
– Мистер Юфру, с точки зрения законодательства понятие слова «инструкции» в данных обстоятельствах становится в определенной степени двусмысленным и, я бы даже сказал, сомнительным. Мне сказали, что документ имел бы точно такой же статус, как и показания, полученные в результате пытки. Конечно, я не хочу проводить прямую аналогию, но уверяю вас, что одно подозрение на возможность подписания документа под угрозой сделает его недействительным.