– Оставь их, Маркус!
Но было уже поздно. Успевший подняться Пьер с угрожающим видом надвигался на Маркуса, в его руке поблескивал кинжал. В этот момент Джеймс, забравшись на стол, повис на Маркусе сзади. Какое-то время не было видно ничего, кроме клубка из трех сплетенных тел, и лишь слышались глухие звуки ударов.
Стремясь защитить своего оруженосца, Поль д'Эстре попытался оттащить от Маркуса намертво вцепившегося в него Джеймса, но тут Пьер, каким-то образом ухитрившийся выпутаться из свалки, размахивая оружием, с диким криком бросился на молодого гасконца. Послышался леденящий душу звук вонзающегося в плоть клинка, затем наступила абсолютная тишина и вес увидели, как Джеймс, с изумлением глядя на хлынувшую из его сердца кровь, вначале рухнул на колени, а затем растянулся, бездыханный, на грязном полу.
– Ты убил его! – взвизгнул Пьер. – Ты убил его с такой же точностью, будто это твоя рука держала нож!
– Ну уж нет! – гневно возразил Маркус. – Это ты виновен в его смерти. Ты промахнулся, а не я!
– Уберите их отсюда, – распорядился хозяин. – Выкиньте их всех прочь, пока не начались неприятности.
Тут же из дверей вышвырнули, как будто это был мешок тряпья, истекающий кровью труп. За ним последовали оба гасконца и Пьер Шарден. В дверях с угрожающим видом толпились завсегдатаи пивной, успевшие вооружиться мисками, сковородами и табуретками. Гасконский рыцарь вынужден был самым постыдным образом, забыв о дворянском достоинстве, обратиться в бегство. Верный оруженосец, подхватив сэра Поля под руку, потащил его куда-то в сторону. У Пьера тоже не оставалось другого выхода, как, сбросив свои щегольские длинноносые туфли, ринуться в противоположном направлении. Однако напоследок он успел выкрикнуть:
– Я еще расквитаюсь с тобой, гасконец! Смерть Джеймса Молешаля не останется неотомщенной!
Маркус обернулся, но его свежеиспеченного врага уже и след простыл, только эхо его голоса еще отдавалось в лабиринте узких грязных улочек.
– …Что вы об этом скажете, госпожа Ориэль? – Откинувшись на спинку кресла, облаченный в пурпурное одеяние Джон де Стратфорд, держа в руках усыпанную камнями золотую чашу с вином, с интересом разглядывал пятнадцатилетнюю дочь Роберта де Шардена.
Если бы не было известно, что архиепископ связан обетом безбрачия, то можно было бы подумать, будто он за ней ухаживает. Ориэль сидела, чинно сложив руки и застенчиво опустив глаза.
– …Итак?
Ориэль знала, что от нее ждут ответа, но единственное, чего ей сейчас хотелось – это продолжать слушать музыку, не отрывая глаз от пляшущих язы ков пламени в очаге. Она находилась в каком-то мечтательном полусне, как и все последнее время с того дня, когда встретила в лесу таинственного музы канта.