— Имеет, — сказал он, окидывая взглядом вереницу картин. Потом вздохнул, словно испытал какое-то облегчение. — На мгновение там, наверху, мне показалось, что я сошел с ума.
— Они прекрасны, — сказала Луиза.
— Вы разбираетесь в живописи? — спросил он, не поднимая на нее взгляда. Впрочем, с момента входа в студию он так ни разу и не взглянул на нее.
— Уроки искусствоведения в школе и колледже, — ответила она.
— Бог вам в помощь. В искусстве вы ничего не понимаете, но зато знаете, что вам нравится.
— С этим как раз проблема. Я не знаю, что мне нравится.
— В таком случае вы не безнадежны, — проговорил он, все так же рассматривая свои картины. — Кофе или что-нибудь покрепче?
— Что-нибудь покрепче.
— Выбор прост — ирландское виски или джин. Для своих натурщиц я держу джин — они его обычно чем-то разбавляют.
— Я предпочитаю виски. Но прежде скажите, где можно помыть руки.
Все так же не глядя на нее, он махнул рукой в сторону зашторенной двери. Но если бы он посмотрел, то заметил бы нервные порывистые движения, порозовевшие щеки, неестественную пронзительность темно-синих глаз.
Через зашторенную дверь она прошла прямо в спальню. Там располагалась просторная квадратная кровать, сделанная явно на заказ. Луиза посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна — она была действительно красива.
Потом сняла маленькую шляпку и изящными пальчиками принялась приглаживать прическу. Присмотрелась и к помаде на губах — все ли в порядке. После этого подошла к окну и посмотрела на росшие внизу деревья. И наконец глубоко вздохнула.
— Джон! — позвала она.
Занавеска распахнулась — он стоял в дверном проеме, взирая на нее сияющими, но холодными глазами.
— Джон Джерико, — проговорила она дрожащим голосом, — я бы очень хотела заняться с вами любовью.
Уголки его рта тронула тень легкой ухмылки.
— Погодите минутку, — проговорил он и скрылся в студии. Меньше чем через минуту он вернулся с большим мольбертом и кусочком рисовального угля в руках.
— Повернитесь чуть левее, — сказал он.
Ошеломленная, Луиза подчинилась, тогда как он начал широкими, размашистыми движениями набрасывать ее портрет. Затем резким движением руки оторвал лист бумаги и положил его на постель рядом с ней.
— Для вашего памятного альбома, — заявил он и снова направился в сторону студии.
— Джон! — раздался отчаянный возглас Луизы. — Я уродлива?
— Взгляните, как я вас изобразил. Возможно, вы — самая красивая женщина, которую я когда-либо встречал.
Она опустила взгляд на лист бумаги, лежавший рядом на постели, — на нем была изображена обнаженная женщина с лицом Луизы.