Но – прочь воспоминания, прочь память сердца! Сегодня не место сентиментальности, сегодня я буду глухой и беспамятной. В мозгу некстати всплыло изречение Набокова: «Порядочность плюс сентиментальность равняется глупости». Хорошо, что ни в том, ни в другом, ни в третьем меня обвинить нельзя, – ив этом моя сила. Лишь в этом!
Только дома вспомнила, что последний раз ела еще в самолете. В холодильнике пусто, на полке в кухне – пачка макарон да банка овощной смеси, по виду напоминающей отходы чьей-то жизнедеятельности. Наскоро приготовила еду, встала под холодный душ, чтобы взбодриться. Впереди – ночь напряженной работы.
После еды, естественно, захотелось спать. Темная ночь вползла в открытую форточку, усыпляя внимание, баюкая усталый мозг. «Только закрой глаза, – нежно шептала она, – смежи веки, опусти ресницы – и я окутаю тебя уютным темным коконом, укачаю тебя на волнах звенящей тишины…»
Но я разложила на столе бумаги и жадно погрузилась в работу.
Набросала основные тезисы доклада. Наметила, на чем будет строиться наша защита. Впрочем, основная позиция очевидна – религия не может быть подотчетной, иначе она перестанет быть религией и превратится в тоталитарную идеологию. Написала несколько заявок в библиотеку, чтобы мне подобрали соответствующие источники для обоснованной аргументации.
Всю ночь работала легко и радостно. Кровь кипела в жилах от предчувствия большого дела. Мы еще поборемся! Мы еще посмотрим, кто кого! Как сказал Дэн Гобард, человек живет только для одного – чтобы выжить. Отними у него необходимость выживания – и он деградирует и нравственно и физически, опустится, потеряет интерес к существованию. Так машина катится вперед, только преодолевая трение. А перестает бороться с трением – и замирает, глохнет, стынет. Навсегда или на время – кто знает? А может, это вовсе не Гобард сказал, а я сама все это выдумала?
Утром перед выходом из дома слегка прошлась пудрой под глазами – тридцать четыре бессонных часа все же дали о себе знать. Открыла дверцу шкафа, чтобы выбрать костюм. У меня их пять, все выдержаны в строгом английском стиле, все отражают полный спектр оттенков серого цвета: просто серый, насыщенно серый, бледно-серый, почти несерый, слишком серый и так, серенький. Выбрала тот, что посветлее (как-никак – весна), – и чуть не кубарем скатилась вниз по лестнице. На площадке столкнулась со старушкой-соседкой. С трудом вспомнила, что нужно поздороваться.
Вот уже два года живу в этой квартире, а все не могу привыкнуть к своей затворнической жизни. Целых пять лет моталась по общежитиям и так привыкла к общественному житью, что возвращаюсь домой как будто в склеп – холодный, враждебный, тихий.