Увы Кургузову: в начале 60-х активно пишущие члены Секции - и те не создали ничего масштабного (по крайней мере, объемного). Так называемая "лунная серия" самого С.Кургузова, закругленная в 1962 году романом "Исправленному - верить!" оставила равнодушными даже былых поклонников "Катапульты". В то же время оппоненты Секции нанесли по самолюбию ее членов еще един удар.
Речь идет о повести Сергея Потапова "Четверо", опубликованной в первом выпуске альманаха "Последний экземпляр" (1963).
Прежде, чем перейти к повести, необходимо несколько слов сказать об этом уникальном издании.
Идея своего альманаха фантастики, наподобие существовавшей некогда "Селены", возникала в дерзком воображении многих авторов "новой волны" неоднократно. До 1956 года идея эта выглядела опасными, возможно, и уголовно наказуемыми мечтаниями. Даже после XX съезда, когда и самый недалекий человек мог осознать, что "в нашем часовой механизме" и впрямь что-то надломилось, мысль о собственном альманахе все равно выглядела утопической. И в Москве, и в Ленинграде, где был особенно бдителен Главлит, нечего было и пытаться осуществить эту затею.
Помогла случайность. Московский писатель Константин Паустовский, отдыхая летом 1962 года в Тарусе, познакомился с редактором Калужского книжного издательства Анной Софроновой. Выяснилось, что издательство готово попробовать издавать такой альманах и что нет только подходящих Произведений - Калужская область была небогата крупными талантами. Заключив своеобразное джентльменское соглашение, Софронова и Паустовский начали действовать. В книге воспоминаний "Наедине с осенью" Паустовский потом признавался, что сам в одиночку едва ли смог бы довести дело до конца, победить инертность как всевозможных разрешающих инстанций, так и своих друзей, большинство из которых до конца не верили в успех. "Эта маленькая хрупкая женщина оказалась упрямой, как тысяча чертей, - замечал писатель. Два раза в неделю, взяв отгулы или просто за свой счет, она, как на работу, отправлялась на электричке в Москву: согласовывать тематический план, добывать бумагу, уговаривать авторов поторопиться. Аня проявляла чудеса храбрости и изворотливости. Каким образом ей удалось преодолеть все бюрократические рогатки, я не знаю. Лишь один раз, случайно, я стал свидетелем, как она смогла добиться подписи одного несговорчивого чиновника из Лито, нахально бравируя своим родством (мнимым, конечно) с очень влиятельным в те годы ретроградом, главным редактором "Огонька" Анатолием Софроновым. Конечно, будущему альманаху тогда помогали, как могли, многие ведущие "новые" фантасты - Солженицын, Гранин, Дудинцев, Потапов, даже некогда одиозный, но покаявшийся К.Булычев. Однако главная тяжесть все-таки легла на плечи этой женщины..."