Вслед за Луной-концлагерем и Луной-борделем в альманахе возникло жутковатое видение Луны-психушки. Этот образ практически одновременно родился у таких разных авторов, как Сергей Потапов (рассказ "Бедлам"), Донат Быков (рассказ "Dans la Lune comme a la Guerre" - "На Луне как на войне") и американец Филип Дик (короткий роман "Семь кланов Луны", перевод Инны Гуровой). В принципе, предполагалось, что альманах будет состоять только из произведений соотечественников, однако для Филипа Дика было сделано исключение. Дело в том, что вещь эта была в те же годы весьма актуальной и абсолютно "непроходной": в пору, когда объявляли невменяемыми диссидентов наподобие Владимира Буковского или генерала Бенько, невозможно было опубликовать роман, где бывшие обитатели дома скорби оказываются вполне нормальными, зато их врачи - наоборот, маньяками. А уж обращение лунных экс-психов за помощью к инопланетянам, могущим спасти их от нового заключения в сумасшедшем доме, и вовсе на советском языке называлось предательством и каралось по статье УК большим сроком и даже "высшей мерой социальной защиты". Точно так же и рассказы С.Потапова и Д.Быкова в тогдашней политической системе координат выглядели, по меньшей мере, злопыхательскими. Мир нормальный и мир безумный менялись местами. У Потапова, к примеру, эмоциональное донесение в Центр коменданта Лунной базы, обнаружившего американского агента, в конце концов, оказывалась болезненным бредом обитателя Бедлама, страдающего манией преследования. У Быкова, описавшего некие бессмысленные военные маневры на Луне, единственным здравомыслящим человеком, способным предотвратить катастрофу, становился "официальный" сумасшедший гарнизона, запертый в полевой лазарет; все прочие, напротив, проявляли все признаки болезненной депрессии. Вот почему ответ на финальный вопрос: "Так кто же из нас идиот?!", заданный этим главным героем своим визави, мог дать любой из прочитавших рассказ.
Пожалуй, самым значительным и самым дерзким произведением альманаха явилась повесть Виктора Пелевина "Омон Ра". Автор не просто подвергал сомнению некоторые общепризнанные положения: своей повестью он практически перечеркивал всю "великую мечту советского народа" как таковую. По Пелевину, весь "лунный проект", от начала до конца, был надувательством: с космодромов запускали пустые болванки, а победные телерепортажи вели из специальных студий. Повесть была написана до того достоверно, с такой хорошей проработкой деталей, что у читателя закрадывалось невольное сомнение, в какой мере произведение может считаться фантастикой. (О том, что многое в "проекте века" строилось на подтасовках, с достаточной очевидностью вытекало уже из "документально-фантастических" рассказов генерала Бенько.) Главный герой повести, космонавт-смертник Омон Кривомазов, своею жизнью должен был заплатить за поддержание в "рабочем режиме" Великого Блефа, причем, его неожиданное спасение от смерти в самый последний момент было, надо думать, только отсрочкой; человек, владеющий таким секретом, был уже потенциальным покойником.