— Услышал что-то новое?
— Нет. Боюсь, пока ничего. Но я разговаривал с ними. С полицией. — Эд держал за тесемки бумажный пакет из булочной. — Сладости. — Он направился в кухню. — Я выпил бы еще чашечку кофе.
— Что тебе сказали?
Эд зажег газ под большим стеклянным кофейником.
— Так вот, я разговаривал с двумя полицейскими. Дал им свои координаты и все такое. Сказал, что ты обычно находишься дома. Оставил им письма.
— Они знают этого ненормального?
— Нет, похоже. Но они передадут письма в главное управление на Центральной улице. Я позвоню им сегодня. — Онобнял жену за плечи и поцеловал в щеку. — Понимаю, что это малоутешительно, дорогая, но что еще можно сделать? — Обойти окрестности, подумал Эд, переодеться, наклеить усы и попытаться выследить человека, который, возможно, исподтишка наблюдает за его домом? — Открой коробку. Давай положим рулет на минутку в духовку.
Грета убрала руку с притолоки, к которой прислонилась, разговаривая с ним.
— Тебе звонил Питер. Пару минут назад.
— Уже? Гм... — Питер Коул, молодой и энергичный издатель, брал на уик-энд домой рукописи и звонил Эду почти каждую субботу или воскресенье, чтобы задать кое-какие вопросы, далеко не всегда важные. Эд вспомнил, что он тоже принес домой рукопись, биографию. — А просил перезвонить?
— Забыла. Не знаю. Извини, дорогой. — Занятая своими мыслями, Грета машинально поставила на огонь кофейник.
Эд с Гретой устроились в уголке гостиной, имевшей форму буквы L, — эту часть комнаты они использовали как столовую. Ее окна выходили на улицу, и с того места, где сидел Эд, была видна внизу длинная полоса зелени — Риверсайд-парк. Что, если Аноним сейчас внизу, кружит около их дома? Или околачивается возле супермаркета на Бродвее, куда они ходят, вдвоем с Гретой или поодиночке, каждое субботнее утро, около одиннадцати? Часто они брали с собой Лизу и привязывали на улице к ограде.
Грета облокотилась о стол:
— Ох, Эдди, мне так грустно.
— Знаю, дорогая. Я позвоню им, в полицию. А если они ничего не скажут, пойду сам на Центральную улицу.
— Прошло уже почти три дня. Не знаю, хорошо ли ее кормят.
Эд был рад, что Грета не сомневается в том, что Лиза жива.
— Не волнуйся об этом. У нее прекрасное здоровье.
Грета положила сигарету и прикрыла глаза кончиками пальцев.
— Если ее убили, не знаю, как мне это пережить, Эдди, — проговорила она со слезами в голосе.
Эд опустился на колени рядом с ней. Он хотел сказать: «Мы заведем другую собаку, сразу», — но сейчас говорить так было нельзя, это означало бы, что Лиза потеряна безвозвратно.
— Она такая милая. Как собака она само совершенство, понимаешь?