Эд вдохнул дым:
— Он считал, что в Бельвью должны этим заниматься.
— А когда они этим заниматься не стали?
— Это все, что он говорил — мне.
— Разве вы не знаете, мистер Рейнолдс, что патрульный Духамель несет ответственность за смерть Роважински?
Мэрилин тоскливо вздохнула.
— Или все настолько ясно, что незачем даже выражать это словами?
— Нет, — ответил Эд с отвращением. Ему была противна манера поведения Морисси. Ему была противна собственная ложь. Он понимал, что не может поднять глаза ни на Мэрилин, ни на Кларенса. Эд глядел в пол либо на отвороты брюк Морисси. Детектив облокотился о стол.
— Разве вы не догадываетесь, мистер Рейнолдс, что Кларенс Духамель убил того парня? Вы же умный человек. Как вы можете об этом не догадываться?
Эд не хотел отвечать, однако понял, что надо.
— У меня нет для этого оснований, — наконец ответил он. — Вот именно поэтому.
— Ваша доброта и наивность... боюсь, они в данном случае неуместны, мистер Рейнолдс. Мы добудем правду у Кларенса Духамеля. — Он заговорил с большей горячностью: — Нет оснований! И это при том, что он единственный из всех знавших Роважински, который имел мотив... который имел при себе орудие, револьвер, которым...
— Так я тоже имел мотив, — с улыбкой прервал его Эд.
— Мистер Рейнолдс, у вас не такой темперамент, как у этого человека... — Морисси вещал несколько минут. Слушать его было скучно.
— Не забудьте меня. У меня тоже был мотив, — вставила Мэрилин.
Морисси отмахнулся от нее. Несколько секунд он глядел на всех ничего не выражавшим взглядом, и потом сказал:
— Извините, я на минуту, — и вышел.
Фенуччи, внимательно прислушивавшийся к разговору, также поднялся и, не обращая внимания на тех, кто остался в комнате, тоже вышел, закрыв за собой дверь.
Эд тяжело вздохнул и мельком посмотрел на Кларенса и Мэрилин, прекрасно понимая, что в кабинете должны быть жучки и что лучше всего сидеть молча.
Кларенс вытянул перед собой ноги и взял со стола сигарету. Он улыбнулся Мэрилин, но не поймал ее взгляда. Эд, очевидно, также считает, что идет запись, поэтому молчит, подумал он.
Через некоторое время заговорила Мэрилин:
— Ждут, что мы начнем болтать и все им выдадим.
Кларенс с Эдом рассмеялись. Мэрилин также расхохоталась и сжала губы, чтобы сдержать смех.
— Почему бы нам не спеть гимн? Я... — Она не договорила фразы.
«Как по-твоему, сколько времени тебя продержат здесь?» — хотел спросить Эд Кларенса, но даже такой невинный вопрос или ответ Кларенса мог каким-то образом причинить ему вред.
Вернулся Морисси. Как Морисси изменился после того первого любезного допроса, подумал Эд. Теперь он выглядел усталым, действовал как автомат, в нем уже не осталось ничего человеческого. Он делал свою работу. Эд понял, что не сочувствует ни одной из сторон. Он занимал нейтральную позицию. Или никакую. Но ему очень хотелось кого-нибудь на чем-нибудь поймать.