– Сад зверей, – сказала М'ма Биа.
Африка не понимал, как это звери могут расти в саду. К тому же ему было грустно. Он тосковал по своей поляне и по Зеленой Африке. Среди стен нашего города ему было тесно, как в тюрьме. И так одиноко! Так одиноко…
Но только он миновал железные ворота зоопарка, его остановил знакомый голос:
– Привет, блошонок! Нашел меня все-таки? Ну да, я и знал, что найдешь.
Несколько секунд Африка стоял не в силах вымолвить ни слова. Слишком это было прекрасно. Он не верил глазам и ушам.
– Кастрюлик!
Да. Дромадер был тут – стоял перед ним в загоне, обнесенном сеткой.
– Кастрюлик! Что ты тут делаешь?
– Как видишь, тебя поджидаю. Ни единого шага не сделал с тех пор, как Тоа меня продал.
– Ни шага?
– Я же тебе обещал. Кто только ни пытался заставить меня идти, но все без толку: я с места не двинулся с тех пор, как мы расстались.
Африка, у которого сердце чуть не остановилось, все не мог опомниться.
– Но как же ты сюда-то попал?
Кастрюлик рассмеялся на свой лад, про себя:
– А что прикажешь делать скупщику с верблюдом-паралитиком?
Африка вздрогнул:
– Тебя же могли пристрелить!
– Да нет, что ты, скупщик меня просто перепродал!
– Кому?
– Какая разница? Другому скупщику… а тот опять перепродал.
– А потом?
– А потом, от скупщика к скупщику, я попал к поставщику зверей для зоопарка. А уж для него-то неподвижный дромадер – как раз то, что надо. Он за меня заплатил немалые деньги.
Дромадер снова рассмеялся про себя.
– На чем меня только не тащили сюда – на пароходе, на поезде, на грузовике, даже на подъемном кране! (В загон меня ставили подъемным краном.) Ни шага без тебя, блошонок! Ни единого шага не сделал!
«Я сейчас заплачу, – подумал Африка, – правда заплачу!»
– Но теперь-то можно и размяться! – вскричал Кастрюлик. И, подпрыгнув на месте, понесся галопом вдоль решетки, потом принялся валяться в пыли и наконец, удерживая равновесие на горбе, закрутился волчком, брыкая ногами в воздухе и смеясь во всю глотку.
Неудержимый смех, передаваясь из клетки в клетку, заразил всех зверей и докатился до Африки с другой стороны. Животное, которое хохотало громче всех, крикнуло:
– Эй, дром, ты что, вообразил себя Абиссинской Голубкой?
«Этот смех… – подумал Африка, – какой знакомый смех!»
В десяти метрах от него за толстой железной решеткой хохотала громче всех Гиена из Серой Африки. Потом окликнула зверя в соседней клетке:
– А ты чего не смеешься, «Черные Слезки»? Погляди-ка на дрома!
– Некогда мне веселиться, – ответил голос, который Африка сразу узнал, – я – пастух, мне надо стеречь козу!
И тот же голос (до чего же грустный!) добавил: