Он переменил положение и почувствовал какой-то твердый предмет, который уперся ему в бедро. Пошарив на сиденье, он нашел распятие с оборванной цепочкой. Точно такое, как однажды видел на шее сестры Мэгги.
Джек закрыл глаза и попытался сохранить спокойствие. Единственное, что ему помогало, были слова — теперь уже недолго... теперь уже недолго... — которые он повторял, снова и снова.
Через несколько минут появился Кордова. Он положил камеры на заднее сиденье и перебрался на место водителя. Включив двигатель, он расхохотался.
— Что смешного? — спросил Джек.
— Мы его сделали! Считай, что он труп! Если даже из-за этих снимков его не посадят в каталажку, он больше никогда не осмелится показаться на людях! Ему придется сидеть в своем маленьком любовном гнездышке и не высовываться!
Кордова смеялся и подпрыгивал на сиденье, как ребенок, которому рассказали, что Рождество будет триста шестьдесят пять дней в году.
— Я уж начинаю думать, — сказал Джек, — что у вас к нему столько же претензий, сколько и у меня.
Кордова немедленно посерьезнел:
— В общем-то нет. Просто я всегда радуюсь, когда удается успешно провести расследование для клиента. И вы должны признать, что у нас на руках есть все козыри против этого пижона. Не могу дождаться, пока не увижу эти снимки.
— Я тоже. Где их можно проявить?
— У меня дома есть небольшая лаборатория.
Джек это знал. Он заглянул в нее. Просто небольшой чулан, но, поскольку Кордова снимал от случая к случаю, больше ему и не требовалось.
— Великолепно. Поехали. Только не пытайтесь отстранить меня, потому что я все равно поеду. Я плачу за эти снимки и хочу видеть, что получу. Если они окажутся тем, что мне надо, вы здесь и сейчас получите дополнительную тысячу.
— Что? Ко мне? Я никогда... — Кордова помолчал и продолжил. — Впрочем, думаю, все будет о'кей. Я хочу сказать, раз уж вы так раздаете деньги... Ну да. Конечно. Почему бы и нет?..
Что-то уж слишком легко он согласился. Джек не сомневался, что в конечном счете отправится с ним, но полагал, что уломать его будет несколько тяжелее.
Иисусе всемилостивый, подумал Ричи, выкладывая снимки на стол. Они были... просто фантастическими — единственное слово, которое им подходило.
Он сидел в полумраке своего офиса на чердаке и рассматривал их. Единственным звуком, нарушавшим тишину, было хриплое дыхание этого парня за спиной. Горси настоял, чтобы были распечатаны все кадры. И немедленно. Он хотел тут же получить их. Не завтра, не послезавтра. Сейчас.
Ричи это устраивало. Печатать их так и так придется. Он просмотрел их и скопировал на лазерный диск. Затем положил в конверт, написал на нем «Лично и конфиденциально» и адрес Лютера Брейди.