Трое остальных уже обступили Лютера и, открыв свои чемоданчики, стали натягивать резиновые перчатки.
— Что? Вы не имеете права! Я хочу сказать, это возмутительно! Я звоню своему адвокату! И пока он не появится, вы и пальцем не пошевелите!
Барри Голдсмит быстро поставит их на место.
— Ничего не получится, мистер Брейди. У вас есть право позвонить своему адвокату, а тем временем мы будем действовать в соответствии с ордером.
— Это мы еще посмотрим!
Когда Лютер взялся за телефон, детектив сказал:
— У вас есть девятимиллиметровый пистолет, мистер Брейди?
Мой пистолет? Что они хотят с ним...
— Да, есть. Законно зарегистрированный. Имею разрешение, как вы должны знать.
— Мы знаем. «Беретта-92». Он и является одной из причин, по которой мы здесь.
— Я не пони... — И тут его осенило. — О нет! Дженсен был застрелен?
Другой детектив, Холуша, нахмурился:
— Дженсен? Кто такой Дженсен?
— Мой шеф службы безопасности... он погиб этим утром... несчастный случай. Я подумал, вы здесь по поводу...
— Где ваш пистолет, мистер Брейди? — спросил Янг.
— Здесь, в столе. — Лютер потянулся к ящику стола. — Вот, я вам покажу...
Резкий голос Холуши прозвучал как щелчок хлыста:
— Не прикасайтесь к оружию, мистер Брейди!
Лютер отдернул руку.
— Он во втором ящике.
— Отойдите, пожалуйста, от стола.
Когда Лютер подчинился, Янг подозвал одного из молодых людей:
— Романо, оружие здесь.
Лютеру показалось, что реальность расплывается и исчезает. Здесь, в его святая святых, в его храме, где только его слово было законом, командуют эти штурмовики. Его кабинет, его дом, его святилище подверглось вторжению. Он потерял контроль над событиями.
И никто не объясняет, в чем дело. У него было ощущение, что он попал в один из романов Кафки.
Это, должно быть, ошибка. Неужели они думают, что он кого-то застрелил? Кого? Впрочем, это не важно. Он никогда даже не наводил этот пистолет на кого-либо, не говоря уж о том, чтобы выстрелить.
Когда в этой путанице наконец разберутся, кто-то в прокуратуре округа за это заплатит. Ох как заплатит!
— Что?.. — Лютер сглотнул. — Что же, по-вашему, я сделал?
Из нагрудного кармана рубашки Холуша вытащил карточку.
— Насколько близко вы знакомы с Ричардом Кордовой?
— Кордовой?
Лютер лихорадочно рылся в памяти, пока человек, названный Романо, извлекал пистолет из ящика стола. Он держал его за проволочную петельку, пропущенную сквозь спусковую скобу.
Кордова... это имя ему ничего не говорило. Но что можно вспомнить в таких обстоятельствах?
— Сомневаюсь, что вообще слышал о нем. Я не в состоянии помнить имена всех членов церкви. У нас так...