Тамада торжественно преподносит желтые блестящие кругляшки по очереди всем главным родственникам. Женькины родители довольно демонстрируют свои медали «Свекровь» и «Свекор», а Юля с некоторым ужасом читает на своей кругляшке «Теща».
Тамада оглядывается в поисках человека, которому он должен вручить медаль «Тесть», и Юля небрежно указывает ему на невысокого седого человека, скромно сидящего в стороне от главного стола. Юля позволила отцу своей дочери прийти на свадьбу, правда, без медсестры и девочки, Марининой сестры. Даша с Алкой за все годы дружбы с Мариной видят его впервые. Кажется, он здесь ни с кем не знаком. Их общих друзей Юля разделила между ними сразу после развода, и тем, что достались ей, не разрешено общаться с бывшим мужем. Зато ему разрешили оплатить почти половину ресторанного веселья, тамады и свадебного стола.
— Какой он милый, — кивает на него Даша. — По-моему, Юле жалко для него медали!
Вместо Марины ей отвечает Женька:
— Неловко получилось…
Он подходит к Марининому отцу, долго с ним разговаривает и делает рукой приглашающий жест в сторону главного стола. «Нет-нет, спасибо, я лучше тут останусь», — кажется, отвечает отец, теребя в руках все-таки нашедшую его медаль.
Марина с Женькой тоже получают медаль — на золоченой поверхности затейливым шрифтом выгравировано: «Да будет ваша серебряная свадьба в 2005 году!»
Гости Женькиных родителей сначала только солидно переговариваются, сидя на своих местах, но постепенно выпивают, раскрепощаются, и вот они уже танцуют в кругу вместе с Юлиными друзьями. Некоторое время свадьба гуляет самостоятельно, без тамады. Теперь взрослые гости сами хотят веселиться, дружить и заводить романы.
Они с некоторым недоумением обнаруживают на свадьбе еще одну компанию молодежи, друзей Маринки и Женьки, и, кажется, испытывают желание строго сказать: «А теперь, дети, идите в свою комнату и закройте за собой двери».
Но тамада еще не отработал свои деньги и опять требует всеобщего внимания. На этот раз он предлагает жениху и невесте разделить между собой каравай. В качестве каравая используется буханка черного хлеба за четырнадцать копеек. Марина, смеясь, крепко держит каравай, а Женька стоит рядом и пытается скрыть неловкость фальшивой улыбкой.
— Давай, жених, — науськивает Женьку бодрый тамада. — Это русский обычай такой, сколько каравая сейчас себе оторвешь, столько потом власти в семье и получишь!
Евгения Леонидовна, волнуясь, напряженно наблюдает за русским народным действом, ей хочется, чтобы у Женьки было много каравая и много семейной власти. Марина, уставшая быть ангелом, со зверским лицом вцепилась в буханку, глаза посверкивают упорным огоньком. Женька вяло пытается оторвать свою половину, но ему с трудом удается отщипнуть от Маринкиного хлеба всего лишь маленький кусочек. Евгения Леонидовна натянуто смеется, стараясь скрыть свое разочарование, тамада профессионально выдает неожиданно тактичный комментарий, и после небольшой заминки свадьба продолжается.