– Ты не понял… – Я ошарашено смотрела в потемневшие глаза Никиты. – Для меня это вовсе не мелочь… Да для меня эти пять дней, может, в сто раз важнее, чем для тебя… Хотя, если ты сам этого не смог почувствовать, то и говорить тогда в общем-то не о чем.
– Не о чем так не о чем. – Буркнул он и отвернулся. – Скажи только одно, тебе очень нужно, чтобы я завтра с тобой поехал?
– Я уже сказала, решай сам. – Коротко ответила я и поскакала в сторону ворот.
– Что ты не больно веселая вернулась?– Агафья Тихоновна по моему хмурому лицу вмиг догадалась, что наша с Никитой прогулка прошла не слишком гладко. Я так и знала, что мне вряд ли удастся скрыть от проницательной старушки свое состояние. Именно поэтому мне совсем не хотелось возвращаться домой к Глуховым, я даже подумывала, не постучать ли в окно к гостеприимному метеорологу и попроситься провести эту последнюю в лесничестве ночь у него. Но перспектива долгих объяснений, зачем мне это вдруг понадобилось, и что за разлад произошел между нами с Никитой, меня прельщала еще меньше. Я, сдав Барона с рук на руки конюху Васе, посидела еще минут сорок, не меньше, на лавочке перед столовой, выкурила чуть не пол пачки сигарет, но Никита в воротах лесничества так и не появился. Глубоко вздохнув, я поднялась и, стараясь придать лицу как можно более безмятежное выражение, медленно побрела к Глуховскому крылечку. Но, как видно, артисткой я оказалась совсем неважнецкой, по крайней мере бабушка Агафья расколола меня в один миг. – С Никиткой что ли чего не поделили? – Вытирая передником руки, продолжала допытываться она. – А я уж грешным делом подумала было, что поладили вы, обрадовалась, что пристрою внука в надежные руки, а то все один да один мыкается…
– Уезжаю я завтра, бабуль. – Вздохнув, сказала я и опустилась на широкую лавку у окна.
– Вона оно что… – Понимающе протянула она. – Уезжаешь, значит. Насовсем, что ли? Вернуться планируешь или как?
– Насовсем. Утром завтра поеду, так что сегодня пораньше спать надо бы лечь…
Агафья Тихоновна опустилась на лавку с противоположной стороны стола.
– А что заторопилась больно? С работы вызывают или Никитка слово какое обидное сказал? Так ты с плеча то не руби, он у меня парень хоть и горячий, но и отходит быстро. Погодь маненько, может, договоритесь еще полюбовно.
– Не договоримся, бабуль. – К глазам помимо моей воли откуда?то вдруг подступили неожиданные крупные соленые капли. – Боюсь, теперь мы уже ни о чем договориться не сможем.
– Да что уж такого страшного произошло между вами, скажи на милость, что два взрослых влюбленных человека язык общий вдруг находить разучились? – Всполошилась старушка. – Что он сделал тебе, милая? Побил что ли? Так ни в жисть я в такое не поверю, чтобы мой Никитка на женщину руку поднял… Да и вижу ведь я, сохнет он по тебе, вот те крест сохнет…