– Ну и что же? – спросил Тургенев.
– Потом она отвернулась к стене и заснула.
– Хорошо, что слуга не занял его места, – сказала г-жа Ансло.
– Сударыня, мы примем вашу поправку, – заявил Корэф и, обратившись к Мериме, продолжал: – Сударь, что вы сделали с ученым Кювье? Вас чествовали, вами восхищались, а вы?..
Корэф остановился, все, заинтригованные его словами, ждали, что он будет продолжать.
Мериме закончил сам:
– Кювье давно искал автограф Робеспьера и, зная мои дружеские связи с Лабордом, директором архива, просил оказать ему содействие в поисках. Я нашел автограф Кювье и ученые академики признали его подлинность. Устроили обед в мою честь, а я, когда подали шампанское, предложил просмотреть письмо Робеспьера на свет. Обнаружилось клеймо Лионской бумажной фабрики – увы! – тысяча восемьсот двадцать девятого года. Ученые архивисты были смущены! Кювье чуть не заплакал!
– О мастер подделок! О великий фальсификатор чувств! О мистификатор людей! Вот что значит пройти школу журналиста Лингаи, умевшего одновременно писать в двух газетах диаметрально противоположные статьи с одинаковой убежденностью! – воскликнул Корэф.
«О французы! – думал про себя Тургенев. – О пустые сердца и острые умы! Если бы среди вас я мог бы хоть на минуту забыть муку предстоящей казни брата! Несмотря ни на какие обещания и посулы, я навсегда ушел со службы. Доколе ж я буду скитаться? Как и с чем появлюсь я в России? Чтобы влачить там жалкое существование? Екатерина Лаваль, ставшая женою Трубецкого, не будучи родной ему по крови, не могла его оставить и поехала за ним в Сибирь. Неужели я предам брата, неужели окажусь эгоистом?»
Александр Тургенев до такой степени задумался и загрустил, что не заметил обращенного к нему вопроса. Мадам Ансло третий раз спрашивала его о причине задумчивости. Тургенев нашелся, что ответить, но настоящей причины не сказал. Он думал о неверности друзей, о Блудове, который, несмотря на дружбу, вынес брату Николаю смертный приговор, отмененный царем, о Жихареве, которому братья Тургеневы поручили управление домами и который эти дома делает все менее и менее доходными. Жихарев – лучший друг! Жихарев – вор! Жихарев – мошенник! О Кайсаровых, которые разбрелись неизвестно куда, о Жуковском, который до сих пор не может выхлопотать гарантию безопасности для брата Николая.
Мериме рассказывал о доктринерских спорах, о политическом беспокойстве Парижа, о том, что «поговаривают о смене династии». Тургенев пересел поближе и стал слушать рассказы Бейля об Италии, о тамошних жарах, о времени года, наиболее удобном для путешествия.