Ирдик показалось, они прошли не меньше мили.
Тоннель кончился, кончился и ряд светильников. Их поглотил мрак. Но чуть раньше девушка успела узнать каменную кладку. И ужас охватил ее. Они оказались в лабиринте, пронизывающем Царский дворец.
Невольно она схватила Кен-Гизара за руку, заставив остановиться.
– Ты догадалась, где мы, моя храбрая девочка? – спросил сокт.– Не бойся! Мы не беззащитны!
Он вынул из ножен кинжал, и широкое лезвие слабо засияло во тьме.
– И еще это,– сказал Кен-Гизар, отправив кинжал в ножны.
Подняв правую руку, он сдвинул с запястья рукав шелковой куртки. Золотой браслет, вспыхнув, озарил стены лабиринта… И уничтожил страх Ирдик. Она вдруг совершенно успокоилась.
– Идем? – Кен-Гизар, не дожидаясь ответа, двинулся дальше.
Сокт уверенно определял направление. Он много раз ходил этим путем. Браслет сиял, разгоняя мрак. Ирдик казалось, он разгонит и нечисть, обитающую в холодной сырой темноте.
Шли долго. Девушка давно потеряла счет поворотам, спускам, подъемам. Она устала, но не подавала виду и ни на шаг не отставала от быстро идущего сокта.
Наконец, после очередного подъема по ходу, спиралью поднимавшемуся вверх, Кен-Гизар остановился.
– Пришли,– сказал он и коснулся выступа на каменной кладке.
Плита шириной в три локтя поползла вверх. За ней оказалась изнанка деревянной панели. Кен-Гизар толкнул ее рукой, и панель легко отъехала в сторону.
– Давай! – Посланник легонько подтолкнул Ирдик. Она шагнула в отверстие… и оказалась в царской опочивальне.
Кен-Гизар приложил палец к губам.
Алебастровый светильник отбрасывал на стены розоватый отсвет. На просторном ложе, прикрытый до пояса тонким одеялом, лежал человек.
Царь.
Кен-Гизар первым осторожно приблизился к постели.
Нет, это определенно Фаргал!
За время, прошедшее с тех пор, как царь покинул Ремийский замок, здоровье его начало восстанавливаться. Мощный костяк покрылся плотью, лицо уже не казалось обтянутым кожей черепом. Великолепный ястребиный профиль Императора четко вырисовывался в сумраке спальни. Рядом, на ковре, у края ложа лежал меч Фаргала, наполовину вынутый из ножен. Точно так же, как всегда клал его царь, укладываясь спать. Если бы с другой стороны лежал его пес, Герой, можно было бы подумать, что царь и не уезжал усмирять мятеж.
Мысль о псе неожиданно встревожила сокта. Кен-Гизар вспомнил, что ни разу не видел Героя со времени возвращения царя.
Но еще один взгляд, брошенный на спящего,– и посланник успокоился.
«Да,– подумал он.– Это Фаргал! Его лицо. Его привычки. Да разве можно подменить Фаргала пятнадцатилетним мальчишкой?»