«Живут же люди!» — подумал я с завистью.
— В Париже такую траву найти трудно, — пожаловался я. — С травой вообще плохо. Гашиш.
— Ливанский? — спросила она.
— Ливанский и афганистанский, — подтвердил я.
— А какие цены на кокаин? — поинтересовалась она, скручивая для меня джойнт.
— От 500 до 700 франков за грамм.
— Ну почти такие же, как здесь, — удовлетворенно заметила она и выдала мне джойнт, а сама достала из мешочка квайлюд и откатилась в угол кровати.
Покурив, и покурив спешно, ибо замечал на себе ее нетерпеливые взгляды, недаром она проглотила столько квайлюдов и только осторожно коснулась кокаина, чтобы, не дай Бог, не вывести себя из квайлюдного чувственного тумана, я протянул к ней руку. Она даже задрожала, когда я сунул руку ей под юбку и погладил ее голый живот, так долго ждала, бедняжка… Когда после десятка минут всевозможных развлечений без члена я наконец медленно (с ней следовало делать это медленно) ввел в нее свой член, она захрипела от радости, и руки и ноги ее одновременно дернулись в сладкой конвульсии. Дернулись и на мгновение застыли. Дело было сделано, хуй был в ней, губы ее пола и волосы ее пола крепко обнимали и обвивались вокруг члена мужчины.
«Опять эта сладкая наполненность, — наверное, думала она. — Опять во мне самец. И значит, я жива. И следовательно, я опять женщина, и опять молода. Во мне мужчина, и это доказательство».
Так как мы были друг другу совершенно чужие, чувства наши были чистыми и честными. Никакой стеснительности между нами не было, последние остатки неживотности и цивилизованности были уничтожены квайлюдами и травой, и она орала, стонала и рычала, а я с шумом вдыхал воздух, время от времени взглатывая слюну, с похабнейшим шумом, следует сказать. После многочисленных движений и несколько раз сменив позиции, все время чувствуя друг друга, чувствуя любое, мельчайшее движение, мы наконец кончили вместе, хрипя, надуваясь и дергаясь, как две огромные лягушки. Я глубоко вжал ее живот своим пахом в кровать, в последней конвульсии, и там, невидимо, в нее, в глубь ее внутренностей, брызнула моя сперма…
Очнувшись через мгновение, я увидел экран ТВ и рожу Рода Стюарта. Рожа мистера Стюарта напоминала оголенный, стоячий хуй, по которому, содрогающемуся, течет вниз сперма. Я захохотал.
— Что? — спросила она, высвобождая себя из-под меня, осторожно, нежно и благодарно.
— Род Стюарт похож на член, — сказал я.
Она заглянула в ТВ, стоящий в изножье кровати.
— Да, ты прав, — расхохоталась она. — Стюарт очень сексуален.
— Похабно сексуален, — добавил я. — Мужчина и женщина одновременно. Старая блядь с хуем.