Мигающее табло в коридорах указывало место происшествия: «Секционная». Холл сразу сообразил — произошла разгерметизация, прорвалась инфекция.
Он побежал по коридору, а над ним громкоговорители повторяли мягким, ласковым голосом: «В секционной разгерметизация. В секционной разгерметизация. Объявлена тревога».
Из приоткрывшейся двери выглянула лаборантка!
— Что случилось?
— У Бертона как будто. Прорыв инфекции.
— А он-то цел?
— Сомневаюсь, — кинул он на бегу. Она пустилась за ним вдогонку.
Из морфологической лаборатории вышел Ливитт и присоединился к ним. Теперь они бежали втроем, бежали что есть мочи по плавно изгибающемуся коридору, и Холлу еще подумалось, что для своего возраста Ливитт бежит очень легко. И вдруг тот остановился. Замер как вкопанный. И не мигая уставился на мерцающее табло и на лампочку над ним, которая вспыхивала и гасла, вспыхивала и гасла.
Холл оглянулся:
— Пошли скорее…
— Ему плохо, — сказала лаборантка.
Ливитт не двигался. Он стоял с раскрытыми глазами и в то же время как будто спал. Руки плетьми бессильно свисали по бокам.
— Доктор Холл!
Холл остановился, потом повернул назад.
— Питер, старик, пошли, нам нужна ваша… Он не договорил, потому что Ливитт уже не слышал его. Ливитт глядел прямо перед собой на мигающий свет. Когда Холл провел рукой у него перед глазами, Ливитт не среагировал — не заметил. И тут Холл вспомнил, что микробиолог и раньше боялся мигающего света, отворачивался от пульсирующих ламп и отшучивался, когда его расспрашивали об этом.
— Вот чертов сын, — сказал Холл. — И надо же, чтобы это началось именно сейчас…
— Да что с ним? — спросила лаборантка.
Из уголка рта у Ливитта вытекла струйка слюны. Холл быстро подошел к нему сзади и обратился к лаборантке:
— Встаньте прямо перед ним и прикройте ему глаза рукой. Не позволяйте ему смотреть на лампу…
— Почему?
— Потому что она мигает три раза в секунду.
— Вы хотите сказать…
— Что вот-вот начнется припадок.
И тут как раз припадок и начался.
Колени Ливитта мгновенно подогнулись, и он рухнул на пол. Упал он на спину, и по телу его прокатилась волна крупной дрожи. Сначала задрожали кисти рук и ступни, потом тряска охватила руки до плеч и ноги и, наконец, все тело. Судорожно стиснув зубы, он издал прерывистый стон. Голова заколотилась по полу.
Холл подсунул ему под затылок ногу: уж лучше пусть колотится о ногу, чем о твердый пол.
— И не пытайтесь открыть ему рот, — сказал Холл. — Все равно не сможете — судорога…