Он опустошен. Даже если бы Мегрэ и не сидел здесь, он сам бы пошел к нему, оказался бы на пыльной лестнице уголовной полиции, добивался бы разговора с кем-нибудь.
Так и случилось! Оркестр делает перерыв. Аккордеонист направляется в бар вылить рюмочку. Другие музыканты тихо переговариваются. Петийон кладет свой инструмент на подставку, спускается с эстрады…
— Я должен с вами поговорить, — бормочет он.
А комиссар удивительно ласковым голосом отвечает:
— Я знаю, малыш.
Здесь? Мегрэ окидывает взглядом этот зал, от которого его тошнит. Не стоит выставлять парня напоказ, ведь он вот-вот разрыдается.
— Не хотите выпить?
Петийон отрицательно качает головой.
— В таком случае пойдем…
Мегрэ заплатил за коньяк, хотя хозяину очень хотелось, чтобы комиссар выпил за его счет.
— Думаю, сегодня ночью вам придется обойтись без своего саксофониста… Мы с ним пройдемся вдвоем… Возьмите вашу шляпу и пальто, Петийон!
— У меня нет пальто…
Едва они вышли на улицу, молодой человек глубоко вздыхает, будто собирается нырнуть в воду, и сразу говорит:
— Послушайте, господин комиссар… Лучше я вам во всем признаюсь… Я больше не могу…
Он весь дрожит. Наверное, уличные фонари кружатся у него в глазах. Хозяин «Пеликана» и негр-швейцар смотрят им вслед.
— Не торопись, малыш…
Сейчас он отведет его на набережную Орфевр… Это проще всего… Сколько расследований заканчивалось в такой час в кабинете Мегрэ, когда все помещения уголовной полиции пусты! Только дежурный сидит в коридоре, когда лампа с зеленым абажуром бросает свет на человека, нервы которого уже сдали.
На этот раз с ним всего лишь мальчишка. Мегрэ хмурится. Решительно в этом деле у него одни только жалкие противники.
— Входи!
Он вталкивает его в пивную на площади Пигаль, потому что ему хочется выпить кружку пива перед тем, как позвать такси.
— Ты что будешь пить?
— Мне все равно… Клянусь вам, господин комиссар, я не…
— Конечно… Конечно… Сейчас ты мне все расскажешь… Официант, две кружки пива!
Комиссар пожимает плечами. Вот еще двое каких-то клиентов, узнав его, предпочитают оставить свой луковый суп и смыться. Другой бросился к телефонной кабине, и через стекло в форме ромба видно, как он, наклонив плечи, говорит в аппарат.
— Она твоя любовница?
— Кто?
Вот так штука! Парень искренне удивлен. Есть такие интонации, которые не обманывают.
— Фелиси…
И Петийон повторяет, словно такая мысль никогда не приходила ему в голову и он вообще ничего не понимает.
— Фелиси моя любовница?
Он растерян. Он только собрался сделать драматическое признание, и вдруг комиссар, человек, в руках которого находится его судьба, этот Мегрэ, пустивший ему вслед свору полицейских, говорит с ним о служанке его дяди!