Им потребовалась четверть часа, прежде чем они очутились у броневика. Пока Эдик пытался открыть тяжеленную угловатую дверь из одного согнутого листа металла, Бандура в изнеможении сполз на землю, цепляясь здоровой рукой за бугристое колесо. Он совершенно выбился из сил, гипсы сковывали движения, будто цепь с ядром на ногах каторжанина. Переведя дыхание, Андрей потянул носом. От машины пахло резиной и бензином, наверное, ее действительно недавно заправили.
– Эй, эй?! – забеспокоился Эдик, – ты ку-куда?!
– Дай посидеть, не гони лошадей.
– Дома насидишься.
– Кстати, а где твоя женщина? – спросил Андрей, вспомнив слова приятеля о том, что Мила Сергеевна будет дожидаться их у машины. Как ему вести себя с ней, он пока не решил, впрочем, интуиция подсказывала, что она вряд ли появится.
– Мадемуазель?! – свистящим шепотом позвал Эдик, – эй, мадемуазель?! Вы где?!
– Сейчас эти уроды услышат про бабу, и полетят сюда, как мухи на говно, – предупредил Андрей.
– Г-где же она? – не унимался Эдик. Ему хотелось отплатить добром за добро.
– Оставь это. Сматываем удочки.
– Так не го-годится, – уперся Армеец. – Надо дождаться даму.
– Не придет она, – заверил Бандура.
– О-отчего это?
– Можешь не сомневаться, она уже далеко. Хотя, я не удивлюсь, что она преспокойно наблюдает из окна за тем, как мы уматываем. Как только мы устроим шум, и вся орава увяжется за нами в собачью свадьбу, она преспокойно выйдет, выберет машину по вкусу, и уедет. Как тебе такой вариант?
– З-звучит п-правдоподобно, – уныло протянул Эдик.
– Не быть тебе генералом. Все, пошла она к черту. Помоги мне забраться внутрь.
– Кстати, ты с-сказал, что мы бу-будем шуметь? – спросил Эдик, подавая Андрею руки. – Это де-действительно так?
– А ты полагаешь, эта балалайка за-заведется тихо, как шестисотый «мерин»?
– Не-нет. Я так не думаю. А что мы будем делать, ко-когда эти па-парни выбегут на з-звук мо-мо-мотора?
– Как что, Армеец?! Не задавай глупых вопросов. Мы их всех перестреляем из тех вон пулеметов, что стоят на крыше этого бронированного корыта. Как тебе мой план?
Бледное лицо Армейца свидетельствовало в пользу того, что план этот ему не по душе. Но, он не стал перечить.
– За-завораживает, – сказал Эдик кисло.
– Тогда по коням.
* * *
– Браво, Вацик! Сделай еще разок, на бис. Я, б-дь на х… смотрю, вы меня тут по полной программе оплакиваете…
– Леня, – начал Бонифацкий, как только к нему вернулась способность говорить, – Леня… это не то, что ты думаешь, партнер.
Значит, партнер? – уточнил Огнемет таким голосом, после которого обычно дают в физиономию либо вообще стреляют. Правда, Боник с некоторым облегчением отметил, что при Лене нет огнестрельного оружия. Впрочем, это было непринципиально, Огнемет мог без проблем убить кого угодно и голыми руками. Он сам был смертельным оружием, как герой Мэла Гибсона в известном американском боевике,