Натаниэль подсчитал в уме:
— Ты прожил на Диком Западе только десять лет из своих сорока восьми, а выглядишь так, будто здесь родился.
Зик пристально посмотрел в глаза племяннику:
— Это неудивительно. Здесь жизнь дикая, если ты не сможешь приспособиться, то погибнешь. Вот и весь секрет.
— А этот человек, Осборн, откуда ты его знаешь?
— Я его встретил по пути в Миссури. С тех пор мы друзья.
— Почему он назвал тебя Головней?
Изекиэль фыркнул:
— Ерунда, ничего особенного. Головня — прозвище, которое Осборн дал мне, после того как у нас случился… небольшой спор с отрядом индейцев. Они, видишь ли, отказывались пропустить наши повозки через свою территорию, если мы не отдадим им две трети лошадей и двенадцать ружей.
— И что было?
По лицу Изекиэля пробежала тень.
— Красным собакам не досталось ни лошадей, ни карабинов.
Натаниэль решил, что обязательно когда-нибудь расспросит Осборна поподробнее об этом «небольшом споре».
— Дядя, возьми. — Он отдал Изекиэлю мешочек с золотыми самородками.
— Я, пожалуй, лягу спать, — сообщил Изекиэль. — Такая трудная дорога до Сент-Луиса, потом эти мерзавцы в переулке, — в общем, я немного устал.
— А можно, я пока не буду ложиться? Мне надо как следует все обдумать, — попросил Натаниэль.
— Сиди хоть всю ночь, племянник, — сказал Зик, пряча мешочек обратно в ящик комода. — Тебе в конце концов надо принять главное решение в жизни.
— Если я решу поехать с тобой, мне надо будет написать родителям и Аделине.
— Разумеется, — отозвался Зик. Он присел на кровать рядом с раскрытыми сумками Натаниэля. В одной из них он заметил книгу. — Что за книжка? — осведомился он, беря томик в руки.
— «Последний из могикан».
— Джеймс Фенимор Купер, — задумчиво сказал Зик. — Я о нем слышал. Это он сочиняет про Кожаного?
— Дядя, он не «Кожаный», а Кожаный Чулок.
— Ну Чулок так Чулок… Мои друзья читали книги Купера, и им понравилось.
— Почитай, если захочешь.
— Спасибо. Может, и захочу. Давно книг не брал в руки. А вот в Нью-Йорке, помнится, читал целыми днями. — Зик повертел книгу в руках. — Чтение — заменитель впечатлений.
Натаниэль наблюдал за тем, как дядя готовится ко сну. Потом, закрыв глаза, представил Аделину — далеко-далеко в Нью-Йорке… Что же делать?