В печке гудел огонь, за окном ветер стряхивал капли с мокрого сада. Сергею казалось, что в его окаменелой душе просыпаются ангелы, которых злая фея заставила уснуть на много столетий.
– Тебе набрать чего-нибудь?
Какое удовольствие можно, оказывается, испытывать только оттого, что смотришь на женщину, подаешь ей блинчики, варенье или чайную ложку! Можно дотронуться до ее руки или плеча… Удивительно!
– Приятного аппетита! – улыбнулся Сиур.
Горский нынче не был похож на того «зомби», который разговаривал с ним на похоронах бабы Марфы. Его глаза прояснились, и в лице появилось неуловимое и загадочное выражение, присущее влюбленным людям. Это было выражение счастья и очарования жизнью.
Сиур совсем недавно научился распознавать в людях это выражение, благодаря Тине, и, как ни странно, всем обрушившимся на них непредсказуемым событиям, по-настоящему опасным. Жизнь поднялась, отряхнулась, вдохнула свежего ветра и запела песню любви и отваги. Непередаваемое наслаждение – по-иному это ощущение назвать было никак нельзя.
– У меня к вам разговор есть, – сказал Сиур.
Горский вздрогнул. Из своих весенних садов он внезапно вернулся в окружающую его действительность, жесткую, опасную и не до конца понятную. Вернее, совсем непонятную. Он машинально потянулся рукой к медальону и тут же вспомнил поминки, тошнотворную пустоту в душе, столы, ломившиеся от еды, свою пьяную болтовню, злые глаза Алены – царствие ей небесное! И Сиура. Его предупреждение по поводу золотой подвески. Он что-то знает. Обязательно. Не случайно же он снова здесь? Что ему тут могло понадобиться? Москва далеко, от нечего делать ездить не станешь! Лида рассказала про Лесю, что вроде бы нашлась ее бабушка. И это тоже неспроста! – решил Горский. Все неспроста. А вот в чем тут суть, надо выяснить.
– Так что, пойдем ко мне? – напомнил о себе приезжий из Москвы.
– Пошли, если не шутишь! – усмехнулся Сергей.
– Я с вами! – вмешалась Лида.
Все трое встали из-за стола и направились в комнату гостя. Сиур гостеприимно распахнул дверь.
– Прошу!
Баба Надя выделила ему большую светлую комнату с окнами на солнечную сторону. У стены стоял большой добротный комод, массивный, из темного дерева, с широкими выдвижными ящиками, каждый из которых запирался на ключ. На комоде стояла толстая свеча в серебряном подсвечнике, окруженная сухими цветами бессмертника.
Горский и Лида сели на диван. Сиур плотно прикрыл дверь и остался стоять. В воздухе повисло тревожное ожидание.
– Вы наряды старинные любите? – обратился он к Лиде.
Та подняла полные недоумения глаза. Что за странный разговор? В комнате завибрировал едва ощутимый страх.