— Базис.
— Ладно, тройка. Или даже четверка — если правильно сформулируете, что есть базис.
— Финансовая основа.
— Финансовые состояния, порождающие финансовые возможности, которые в свою очередь — и особенно в России! — порождают все иные, в том числе и политические возможности. Иными словами, избранным мальчикам из племени мумбу-юмбу надо было помочь разбогатеть. Благо возможности в России образца начала 90-х были безграничны. Так разбогатеть, чтобы уже никакие торговцы «сникерсами» и «желтым железом» и самые безоглядные расхитители государственного бюджета уже никогда не смогли сравняться. А значит — догнать. А значит — помешать, спутать планы. Но если вы сейчас спросите меня: какие планы — я сочту, что последний дайкири оказался откровенно лишним.
— Не спрошу.
— Замечательно. Тогда я, пожалуй, приглашу бармена?
1993 ГОД. ВАШИНГТОН
Клуб «Марс» располагался на углу авеню Массачусетс и Флорида. Направляясь туда, Стив подумал, что большая некогда резиденция Самнера Уэллса, лишенная нескольких гектаров земли, великолепного разбитого сада, конюшен — и прочего, что делало усадьбу усадьбой, кажется весьма сиротливой и неуместной здесь, в самом центре города — по сути своей и велению времени отвергающего усадьбы. Теперь здесь был клуб, и Стивен еще раз подумал о бывшем государственном секретаре США — Самнере Уэллсе. Вряд ли тот стал бы возражать против клуба, респектабельного, известного и довольно закрытого.
Однако то обстоятельство, что членами клуба последние десятилетия были в основном представители весьма своеобразной столичной интеллигенции — известные медийные персоны, университетская профессура, научные консультанты правительства, аналитики и прочие странные типы вроде него, Стивена, отнюдь не порадовало бы Самнера Уэллса. Отчего-то — возможно, где-то в глубине подсознания у Стива и хранились пара-тройка весьма характерных примеров, а быть может, и прямых высказываний госсекретаря Уэллса по поводу рафинированной высоколобой публики — но за ненадобностью эти знания были задвинуты в самый дальний, темный и пыльный угол. Словом, он не помнил ничего такого. Но отчего-то полагал, что Уэллсу здешняя публика не пришлась бы по вкусу. Вдобавок кормили в клубе плохо, впрочем, для Вашингтона это была не такая уж редкость. Зато — пафос. И — все понятно без слов, даже без первых слов, которыми собеседник все же вынужден будет очертить круг беседы. Зачем, собственно, позвал? Короткое: «Стив, дружище, не откажешь же ты старому приятелю в скромной просьбе разделить его холостяцкий ланч» — не говорило ни о чем, а вернее очень даже ясно и подробно говорило Стиву о двух возможных обстоятельствах. Марвину Расселу — как это принято говорить, «известному политическому обозревателю», разумеется, уже было известно о том, что Стив, вероятнее всего, обоснуется под крылом Дона Сазерленда. И это было самым очевидным обстоятельством и главной причиной приглашения. Но не единственной. Это назначение было предсказуемо, объяснимо и не настолько в конце концов интересно, чтобы звезда политической журналистики — а Марвин был, вне всякого сомнения, звезда — стал приглашать Стива в «Марс». Возможно — попить кофе где-нибудь на бегу. Не более. Стивена это не задевало нисколько, ибо было логично и абсолютно укладывалось в образ Марвина, который однажды Стив набросал в собственном сознании для собственного же пользования (а там — как пригодится), дополнил позже некоторыми яркими характерными или — напротив — внезапными деталями, чтобы в случае чего и их иметь в виду.