При слове «киллер» Тамара встрепенулась, вспомнив, с чего все это начиналось.
— Косметичку я забыла! — рявкнула она. — В офисе! Приехала туда, а там...
— А кто адресат-то? — перебил я. — Не обращайте на нее внимания, Лев Николаевич, скажите мне только — кому Джорджадзе писал? Что за любовник-то у этой девушки?
— Известный человек, Саня, — сказал Лисицын, неодобрительно косясь на отказывающуюся сотрудничать гражданку Джорджадзе-Локтеву. — Ты только не распространяйся об этом... Любовник-то у нас — депутат городской думы Веретенников Эмиль Петрович... Саня? Саня, ты что? Тамара Олеговна, что это с ним? Может, воды ему дать?
Тамара Олеговна не менее изумленно наблюдала, как я корчусь на стуле, едва не валясь на пол. На глазах у меня выступили слезы. Короче говоря, давно я так не смеялся.
— Я не пони... — начал было Лисицын, но тут дверь его кабинета приоткрылась, и внутрь заглянула круглая самодовольная физиономия. Я вспомнил этого парня — он мне в злосчастный понедельник вернул полупустой блок «Мальборо».
— Николаич, — сияя как начищенный чайник, сказал парень. — А с тебя пузырь.
— С какой стати? — отозвался озабоченный Лисицын. — И вообще, у меня тут...
— С такой стати, — сказал торжествующе парень. — Я дело Джорджадзе расколол. Только что. Убийца за стенкой сидит, чистосердечное признание пишет.
У Лисицына было такое лицо, что я все-таки рухнул со стула на пол.
— Придурок, — сказала мне Тамара с высоты своего положения.
— Я подполковник, — невпопад отреагировал Лисицын. Видимо, больше сказать ему было нечего.
Когда все ринулись смотреть на убийцу, у меня было самое невыгодное положение: я сидел на полу. Поэтому в этой гонке я оказался замыкающим, как раз за подполковником Лисицыным, который, в свою очередь, схватил за локоть шуструю госпожу Джорджадзе и тщетно пытался оттащить ее назад.
— Куда? Куда? — риторически вопрошал Лисицын.
— Туда, — отвечала Тамара. — Могу я посмотреть в лицо человеку, который убил моего мужа, или нет?!
Лисицын затруднился с ответом, потому что он сам недавно считал, что именно Тамара и есть этот самый человек. Или по крайней мере организатор злодеяния. Теперь же ретивые подчиненные спутали ему все карты. Так что Лисицыну пришлось смириться и отпустить Тамару.
— Дурдом, — с прискорбием заметил Лисицын.
— Ага, — сказал я. Мне это давно было ясно.
Убийца, похоже, испугался нас не на шутку. Тощенький смуглый мальчик лет семнадцати сидел за столом и выводил на листе бумаги большие корявые буквы. Рядом сидел накачанный бритоголовый мужик со свирепой физиономией. Я поначалу подумал, что он и есть убийца, но раз этот мужик по-хозяйски постукивал кулачищами по столу, то получалось, что это — опер, а мальчик, согнувшийся над своим сочинением, — убийца.