— Гонит, — уверенно сказал толстячок в белом. — Георгий-то не курил, Гиви Иванович. Нюхал он, это да. Правда, нечасто, потому что разборчив был. Уважал качественный продукт. Если смешано было с тальком или там со стиральным порошком — чуял сразу. А вот насчет курить, да еще табак... Рак легких боялся подцепить. Не курил Георгий.
— "Мальборо", — сказал я. — Честное слово, он велел мне купить блок «Мальборо».
Тамара смотрела то на меня, то на толстячка в белом, и было видно, что мои и его слова одинаково изумили ее. Только я не знал, что больше явилось для нее неожиданностью — «Мальборо» или качественный продукт для вдыхания через ноздри.
Кавказец на диване неодобрительно качнул головой. Это адресовалось мне.
— Хочешь мозги запудрить? Напрасно...
— Запудрить? Да у меня этот блок дома лежит, могу принести и показать! — сказал я. — Может, Георгий Эдуардович хотел кому-нибудь сделать подарок...
— Может, и так, — согласился Гиви Иванович. — А может, и нет. В этом вся сложность. Вот если бы тебя вместе с Георгием завалили, то никаких сложностей не было бы. И никаких вопросов я бы тебе не задавал.
— В следующий раз не облажаюсь, обязательно подставлюсь под пулю, — со злостью ответил я, и мое настроение не осталось незамеченным.
— Мы сами тебя подставим куда надо, — спокойно сказал Гиви Иванович. — Георгий был мой друг, я хочу разобраться, кто его убрал. Шота, — Гиви Иванович кивнул на толстячка, — думает, что ты в этом замешан. Я пока не уверен. И скажу тебе вот что: если ты ни при чем, то найди мне того, кто при чем. Выясни, кто заказал моего земляка. На это даю тебе десять дней. Не справишься — буду считать, что Шота был прав. Понимаешь?
Все это было сказано тихим и ровным голосом, абсолютно расслабленным и по-своему приятным, как будто речь шла не о смерти, а о красотах грузинской природы. Хотя очень может быть, что именно о красотах своей природы Гиви Иванович говорил бы с большим пылом. Я же для него был сейчас просто еще одним парнем, которого нужно было поставить на место. Гиви Иванович скучал. А я — нет.
— Понятно, — с еще большей злостью сказал я. Я уже закипал от этой злости как чайник, и мне нужно было немедленно выплеснуть ее куда-то. То есть на кого-то. Кидаться на самого Гиви было как-то неудобно — он был весь такой расслабленный и незлобивый (к тому же я понимал, что это будет с моей стороны самоубийством). А вот парень с «парабеллумом» утомил меня хуже некуда — торчал у меня за спиной, тыкал пистолетом в спину и дышал в ухо чесноком. Был бы он сам по себе, я бы еще пережил, но когда один сопит за спиной, а двое других поливают дерьмом — это уже слишком. Это уже передоза.