На следующий день Бондарев отправился в Главное управление внутренних дел по Волчанску. Его там ждали, потому что Аристарх Дворников по своим каналам провел солидную подготовительную работу.
Бондарева встречали в пресс-службе ГУВД как московского писателя, прибывшего для сбора материала к роману о серийном убийце. По утверждению Бондарева, серийный убийца действовал в Волчанске в начале девяностых годов.
Его выслушали с интересом и уважением, только одна серьезного вида девушка с погонами старшего лейтенанта спросила, какие еще книги написал Бондарев.
Бондарев поблагодарил за вопрос и сообщил, что он работает под псевдонимом и по условиям контракта с издательством не имеет права этот псевдоним раскрывать. Вот когда роман будет закончен, тогда он, так и быть, вышлет на адрес пресс-службы пару экземпляров с дарственной надписью. Девушку расплывчатый ответ не слишком устроил, но рекомендательные письма на бланках МВД перевешивали все ответы Бондарева.
На том и договорились, пообещав оказывать московскому автору всевозможную помощь. Бондарев хотел, чтобы его запустили в архив и оставили в покое, но по доброте душевной милицейское начальство еще навязало ему сопровождающего — подсушенного временем майора, который мрачно следил, чтобы Бондарев аккуратно обращался с архивными материалами.
Где-то часа через три майор решил открыть рот и пообщаться.
— Что-то я не помню, чтобы у нас в то время какие-нибудь маньяки по городу бегали, — сказал он угрюмо, нависая над сидящим Бондаревым.
Тот поднял утомленные глаза. От майора не пахло духами, от него пахло пылью и табаком, да и в затылок он вряд ли станет дышать, но все же... Все же почему бы ему не оставить московского автора в покое?!
— У вас он совершил всего лишь одно или два убийства, — пояснил Бондарев. — А в полную силу развернулся позже. В других городах.
— И сколько же он всего?..
— Двадцать пять, — не задумываясь, ответил Бондарев. — Двадцать шестая была переодетой сотрудницей милиции и скрутила преступника.
— Ух ты, — сказал майор и замолчал еще на два часа.
На протяжении этого времени Бондарев безостановочно раскрывал и закрывал папки, листал страницы, делал выписки намеренно неразборчивым почерком, чтобы майор, молча тянувший шею в направлении бондаревского стола, ничего не понял, но увидел — человек работает.
На самом-то деле выписывать ему было нечего, потому что среди десятков дел зимы девяносто второго года не было никакого дела об убийстве Марины Великановой.
Не было также дела об убийстве пожилой женщины по фамилии Великанова.