За железной дверью «Хайбории», снабженной четырьмя замками, тянулся неширокий коридор, куда выходили бухгалтерия, кабинет владельца фирмы и комнаты редакторов, корректоров, макетчиков; заканчивался коридор в темноватом зальчике с камином, треснувшим паркетом и древним овальным столом из мореного дуба, просторным, как палуба авианосца. Зал предназначался для совещаний и торжеств; на его стенах висели картины (Конан убивает Амальрика, Конан режет глотку Ольгерду, Конан крадет золото гномов, Конан на троне Аквилонии), а огромный стол окружали девятнадцать стульев. Двадцатым было кресло издателя Боба Халявина – роскошное, с резной высокой спинкой и подлокотниками в виде крылатых драконов.
У стола сидели и стояли пятеро: Памор Дрю-Доренко, мастер боевых искусств, интеллигентный Миша Леонсон (он же – Митчел Лайонз), Жека Киселев (Бад Кингсли, юное дарование), Лена Митлицкая (Альгамбра Тэсс – тонкая, хрупкая, бледная, с кукольным личиком и ресницами неописуемой длины) и Френсис Пичи, настоящую фамилию которого никто не знал и ею не интересовался. Появление Кима было встречено шарканьем ног, скрипом стульев и громкими возгласами: «А вот и Конан!» «Какие новости из Киммерии, варварище? Нефть у вас не дешевеет? Дефолт не ожидается?» «Нет, – ответил Ким. – Наша экономика стабильна, и демократия процветает. Народный хурал вынес импичмент президенту, но с опозданием – его уже зарезали». Засим Альгамбра Тэсс подставила Киму щечку для поцелуя, Кингсли и Лайонз хлопнули по спине, Дрю-Доренко – по шее, и только Пичи поклонился с кислой миной. В их компании он был единственным членом Союза российских писателей, творцом постмодернистских шедевров, уже пустивших ко дну три издательства; «конину» и всех конанистов Пичи презирал, однако у кассы был неизменно первым.
Ким уселся на привычное место между Киселевым и Дрю-Доренко. Жека, парень молодой, веселый, тут же пихнул его локтем в бок и полюбопытствовал:
– Говорят, ты подрядился книжку писать «Геннадий Зюганов – зеркало русской революции». Верно, Мэнсон, или сплетни?
– Сплетни и враки, – ответил за Кима Доренко. – Он роман в стихах творит, «Приключения дрянного мальчишки» называется. Уже и псевдоним придумал – Дарий Осламов.
Митчел Лайонз, интеллектуал и циник, негодующе фыркнул и закурил сигарету «Мальборо».
– Ты что-то имеешь против физиологической литературы, Дрю?
– Ровным счетом ничего, Лайонз. Доказать? Так я вам сейчас анекдот расскажу, очень сексуальный. Три террористки Хафиза, Саида и Гюльчатай взорвали на рынке лоток с помидорами. Ну, хватают их, тащат в отделение и начинают шарить в интимных местах на случай взрывчатки. А Хафиза и говорит…