Гиря сдвинул густые брови.
– Ты о себе заботься, не о том фраере! Он копытца откинул, а ты, сучка, пока что жива. С тобой мы по-нежному, по-хорошему, а фраера кушают мураши. Может, уже и съели.
– Не съели, – сказал Ким, выступив из-за угла.
Движения его были стремительны, словно ветер нес над землей мощное тело; ступни едва касались травы, тяжелый молот со свистом вращался в воздухе. Он ударил Храпова ногой в висок, опустил кувалду на бритый череп Гири, вырвал ее, ломая кости и разбрызгивая кровь, снес затылок Щербатому и, дернув молот на себя, всадил рукоятку под челюсть Егора. Шурик, оцепеневший на мгновение, вскочил и бросился бежать, но кувалда мелькнула в лучах вечернего солнца, догнала и с хрустом врезалась между лопаток. Ким подошел, поднял ее, брезгливо сморщился и сунул в бак с водой.
Варвара глядела на него, сидя на корточках и приоткрыв рот. Глаза у нее были темные, как зеленоватое бутылочное стекло.
– Ты… ты ведь умер! В тебя стреляли!
– А вы видели? Вам этот, – он шевельнул ногой голову Гири, – на затылок наступил.
– Я слышала! И видела, что ты мертв, когда меня к колодцу потащили! И рубашка у тебя в крови!
– Царапина, – пояснил Ким, присаживаясь напротив женщины. – Но если говорить серьезно, пулей меня не убить и ножиком не зарезать. Я, Варвара Романовна, умею стимулировать регенерацию.
– И где такому учат?
– В Тибете, у буддийских монахов. Искусство бусидо фэншуй.
Варвара, будто не веря своим глазам, покачала головой и бросила взгляд на бездыханные тела.
– Этому монахи тоже учат?
– Всенепременно, – подтвердил Ким. – Они хоть монахи, а шутить не любят. Опять же бандит – он и в Тибете бандит.
– Полезная штука, особенно для цирковых… – пробормотала женщина. – Научишь?
– Никак не могу, Варвара Романовна, далай-лама не велел. К тому же в период обучения – а длится он восемь лет – необходимо соблюдать аскезу. Это, я думаю, не для вас.
Губы женщины вдруг задергались, она спрятала лицо в ладонях и то ли зарыдала, то ли захохотала, глухо и хрипло, содрогаясь всем телом, раскачиваясь и царапая ногтями лоб. «Истерика», – подумал Ким, придвинулся ближе и, обхватив ее за плечи, начал гладить по мокрым растрепанным волосам.
– Все хорошо, Варвара Романовна… они мертвы, и вам ничто не угрожает… все хорошо… я рядом, я здесь, чтобы вас защищать…
Дрожь постепенно стихала, рыдания сделались тише. Наконец, она вытерла глаза и щеки, сбросила с плеч руку Кима и буркнула:
– Я в порядке. Ты вот что… ты меня Варей зови.
– Ким Кононов, писатель. Ваш сосед, – отрекомендовался Ким. – Еще – знакомый Даши.