У входа в подземелье он обернулся. Коллеги, все семеро, стояли плечом к плечу и глядели на него. Инанту – восхищенно, Маевский и оба терукси – одобрительно, Пардини – с тревогой, а в зеленых глазах Анны Веронезе читалось обещание. Что до Норы Миллер, та смотрела хмуро, даже с неудовольствием; ей, конечно, до смерти хотелось отправиться с ним. Тревельян лязгнул зубами, сделав вид, что хочет ее укусить, растянул в улыбке огромный рот и скрылся в подземелье.
Трафору не пришлось включать прожекторы – дорогу освещали подвешенные в воздухе световые шары. К тому же киберы расчистили путь, убрали кости и мусор, расплавили торчавшие из пола камни, так что идти было легко, и при желании Ивар мог бы проехаться на трафоре. Но он шел неторопливо, прижимая к груди шлем и размышляя, будет ли от него какая-то польза. Пардини сказал, что фантомы пейзажей сменяются примерно за четверть секунды – значит, весь цикл занимает минуту. Это совпадало с наблюдениями Тревельяна, но практической пользы в них не было никакой: за четверть секунды в дверь и правда не проскочишь. Нужно остановить картину – но как?.. Поиски клавиш, кнопок или сенсоров оказались тщетны, голосовая связь тоже отсутствовала – да и на каком языке общаться с устройством, что управляет вратами?.. «Пожалуй, Миллер права, – подумал Тревельян, – без ментальных фокусов не обойдешься. С дедом вышло бы проще и надежнее – командор, в силу своей бестелесной природы, мог сканировать ментальные поля. Но где он, дед, где?.. Нет деда… Верно сказано у Йездана Сероокого, книлинского мудреца: у нас есть только то, что мы теряем…»
Трафор, скользивший впереди, выдвинул щупальце с вокодером и поинтересовался:
– Инструкции, эмиссар?
– Будешь вести запись и наблюдать. Ни во что не вмешивайся. – Ивар помолчал и добавил: – Что бы ни произошло, никаких активных действий.
– Можете на меня положиться, эмиссар. А что может произойти?
– Понятия не имею.
Они миновали дыру в стене и очутились в подземной камере. Высокий купол, гладкие стены, занавес Спящей Воды и мягкое сияние, струившееся под сводами зала… Тут ничего не изменилось, лишь исчезли мусорные кучи да шагах в двадцати от врат была подвешена голографическая камера. Ивар остановился рядом с ней, глядя на серебристые струи, падавшие с потолка и исчезавшие в гладком полу. Надо думать, присутствие живого существа активизировало какой-то скрытый механизм – не прошло и двух минут, как в глубине хрустальной завесы побежали, понеслись стремительно знакомые пейзажи, потом возникло ущелье у покинутого лагеря шас-га, истоптанная, заваленная отбросами земля, пятна от прогоревших костров и вдалеке – очертания едва заметных дюн. Видимость была неважной – слабый свет Гандхарва не мог разогнать ночную тьму.