Семен метнулся за цоколь ближайшей колонны, присел – два дротика скользнули над ним будто змеи с бронзовыми жалами – выпрямился, отбил тянувшийся к груди клинок и обнаружил, что между ним и Хоремджетом легло пустое пространство. Бой на лестнице и в зале прекратился, лязг и шум внезапно стихли, и только хриплое дыхание разгоряченных схваткой людей нарушало тишину. Он поднял лицо к галерее. Там, простирая руки с жезлом и плетью над притихшим залом, стояла Меруити – в длинном, ниспадающем до пола платье и пышном парике, увенчанном двойной короной. Белая, высокая, и красная, широкий обод с коброй-уреем… Символ власти над Верхним и Нижним Египтом…
– Остановитесь! – сказала Меруити громким звенящим голосом. – Я, Маат-ка-ра, золотой Гор, владыка Обеих Земель, а также ваших тел и душ, повелеваю: остановитесь! Верные будут награждены, виновные – наказаны, но я обещаю сохранить им жизнь. Всем, кроме одного человека, лишенного чести!
Ее гневный взгляд упал на Хоремджета, жезл протянулся к нему, и все в огромном зале поняли, кто здесь верные, а кто – виновные.
Лицо царицы застыло, губы сжались, потом между ними блеснула полоска зубов, и два слова, будто два камня, рухнули в зал:
– Убейте его!
Семен шагнул вперед, сжимая секиру и не спуская с Хоремджета глаз. Тот побледнел, но руки его не дрожали, и лезвие окровавленного топора смотрело в грудь противнику.
– Кажется, сегодня не твой день, – произнес Семен. – Лица богов от тебя отвернулись, военачальник.
– Кто знает их волю? – Хоремджет ухмыльнулся краешком рта. – Мы ведь ее не слышали… – Голос его внезапно окреп. – А слышали слабую женщину, для чьей головы корона Та-Кем слишком просторна и тяжела! Место ей – на ложе, и там она будет в грядущую ночь. На мягком пышном ложе!
– Не на твоем, – сквозь зубы пробормотал Семен, поднимая секиру.
Лезвия скрестились с лязгом, и Хоремджет пошатнулся. Щеки его побледнели еще сильней; казалось, он понял в это мгновение, что уступает противнику во всем – в телесной мощи и оружии, в ловкости и быстроте, а главное – в предназначении судеб; боги и правда были не на его стороне.
Но дух его был не сломлен.
– Знаешь, скольких я отправил к Сетху? – прошипел он, впившись в Семена бешеным взглядом. – В стране Хару и в стране Джахи и даже у Перевернутых Вод имя мое вспоминают с ужасом… Я сделаю то же, что делал там: вырву твою печень и скормлю гиенам!
– Не стучи кадыком, фраер, – сказал Семен. – Нынче ваши сидят в глубокой и не пляшут!
Для поношения врагов «великий и могучий» был, разумеется, уместнее языка роме. Жаль, что Хоремджет ничего не понял!